Видела однажды, как парни поспорили, кто больше энергии сконцентрировать и в заклинание вложить сумеет. Для поединка выбрали пустырь за городом, чтобы случайно никого не покалечить.
Не мудрствуя лукаво, спорщики вспахали землю огненными шарами. Один взорвался в руках создателя, и будущий маг серьёзно пострадал. Целители потом лицо по кусочкам собирали, кожу на руках выращивали.
Случай громкий, известный. После него в Олойске запретили подобные дуэли под страхом отчисления или увольнения.
Конечно, обитатели Башни не похожи на дурашливых мальчишек, но чего со скуки не сделаешь?
По периметру двор обильно зарос шиповником. Его здесь пестовали и не зря: мало найдётся кустарников полезнее. И плоды, и лепестки идут в дело. Место тут удобное — с одной стороны башня, с другой постройки от ветра защищают, вот и прижилось растение. Хотя шиповник, он неприхотливый, даром, что дикая роза.
Прошла дальше, стараясь запомнить, где что находится.
От камней, из которых сложили служебные постройки, веяло древностью. Дожди выветрили известняк, обнажив внутренние слои породы. Камень потемнел от времени и покрылся мхом. Казалось, коснись такого — и оживут древние легенды. Взметнётся фонтан огня из пасти дракона, захохочет старая ведьма с бородавкой на носу, дёрнет за полу недовольный лепрекон…
Заглянув в конюшню, увидела троих упитанных коней, жующих овёс. Судя по тому, как лоснились спины, Кристоф исправно выполнял обязанности. И корм хороший закупает, и на конюха не скупится. Немного найдётся людей, которые на такой должности не поддадутся соблазну и не присвоят часть содержания. Хотя что-то мне подсказывало, что Кристофу, наоборот, приходилось приплачивать из своего кармана, чтобы поддерживать хозяйство в должном порядке. Если есть возможность, государство всегда экономит, ассигнования выделяет по минимуму.
Рядом с конюшней навис покосившейся крышей сарай. Наверху, под стропами, свили гнездо сойки.
За сараем оказался сад, бурно заросший разного рода кустарниками и дикими травами. Однолетние ещё не проклюнулись, а многолетние тянулись к небу засохшими, побитыми снегом и ветром стеблями и метёлками. Особенно густо они разрослись под окнами одинокого домика с голубятней. Полагаю, там жил Авалон Имерский.
Не стала бродить по чужому саду и продолжила обходить двор. Там не оказалось больше ничего занятного, просто ещё один сарай и пара погребов, и я бы с чистой совестью ушла гулять по Верешену, если бы не стон. Он будто бы раздался из-под земли и невольно привлёк внимание. Протяжный, жалобный, затихающий.
Сердце кольнуло, и я невольно заозиралась, пытаясь понять, откуда донёсся звук. Рядом только сарай, неужели оттуда?
Поколебавшись, приоткрыла дверь и замерла. На меня, не мигая, смотрел обнажённый мужчина. Подогнув ноги, он лежал на земляном полу. В горло впился шипастый ошейник, цепи обвили тело, не давая пошевелиться. Они крепились к решётке, уходившей глубоко под землю.
Мужчина тяжёло дышал. Видно было, что каждый вздох отзывается нестерпимой болью.
Тело мужчины подрагивало, будто от лихорадки. На губах запеклась кровь. Под глазом налился синяк. Одно веко опухло, на второе капала кровь из рассечённой брови. Коротко стриженые волосы подозрительно слиплись. Я подозревала, бурые подтёки на шее — тоже кровь.
На теле, казалось, не осталось живого места — сплошные ожоги, колотые и рваные раны, синяки, следы побоев. Между лопаток торчал нож. Как раз напротив сердца. Любой бы умер — мужчина остался жив.
Осторожно подошла и опустилась на корточки перед несчастным существом. Я уже знала, что это не человек. Догадку подтвердили звериные зрачки незнакомца. Здесь, в полумраке, они сменили форму, выдавая оборотня.
Голубые с мелкими прожилками глаза моргнули. Оборотень сжался, видимо, ожидая нового удара. Дёрнулись мышцы горла, и мужчина тихо вздохнул. Вздох перерос в стон — тот самый, который я слышала.
Сидела и не знала, как поступить. Уйти бы, повернуться спиной, но не могу. Жалко его. Умом понимаю, что нечисть, но руки так и тянутся хотя бы облегчить его страдания.
Оборотень убеждён, что я его убью. Это читалось во взгляде — обречённом, печальном, покорном. Наверное, это лучший выход из положения — он и так умрёт. Долго и мучительно. Истечёт кровью.
Медленно потянулась рукой к лицу оборотня, желая стереть кровь: она заливала глаз. Мужчина, насколько позволяла цепь, поднял голову и смерил меня внимательным, таким неожиданно спокойным и умиротворённым взглядом. Затем закрыл глаза и отвернулся.
Кожа оборотня оказалась влажной и прохладной.
Стерев платком кровь, погладила его по щеке. В ответ на невольную ласку оборотень распахнул удивлённые глаза и взглядом спросил: 'Зачем? Всё равно ударишь'.
Он казался таким беспомощным и совершенно не напоминал то опасное существо, которое за одну ночь могло загрызть полдеревни. Слабый, как ребёнок, оборотень неровно дышал, временами поскуливал и тихо вздыхал.
— Что они хотят с вами сделать? Почему не убили?
Я не понимала жестокости магов. В душе закипала злоба. Живодёры, притащили манекен для отработки ударов! Он же живой! Как можно наслаждаться чьей-то болью, специально делать так, чтобы существо мучилось и не умирало? Одно дело в бою, где всё честно, а совсем другое… Это же пытки, они запрещены законом для всех.
Оборотень приподнялся, безуспешно пытаясь сесть, и со стоном повалился обратно на землю. Из глаз его выступили слёзы.
Я не могла это видеть. Догадываюсь, все бы назвали меня дурой, но внутренний голос молчал, а сердце велело действовать. Никакой романтики, просто сочувствие.
Убивая — убивай, но не мучай.
Перво-наперво вытащила кинжал, зажав рану рукой. Оборотень закричал, заскрежетал зубами от боли, а пальцы обагрила кровь. Послюнявив платок, кое-как обеззаразила рану и огляделась в поисках того, чем можно было перевязать оборотня.
— Не надо, — с натугой прошелестел его голос. — Напрасно. Маг обещал местным мою смерть.
Кто обещал? Авалон, показавшийся мне милым стариком?
Я отказывалась верить собственным ушам. Это немыслимо и не вяжется с кодексом мага, с моралью в конце концов! Устроить балаганное развлечение из чьей-то смерти — как до этого можно додуматься?
Нахмурившись, встала и зашагала обратно в Башню. Нужно со всем разобраться, выяснить, не лгал ли оборотень.
А потом… Потом в голове что-то перемкнуло.
Вернулась к оборотню и затеплила огонёк, чтобы хорошенько его рассмотреть.
Очень плох. Еле дышит. Кожа белее снега, а глаза потускнели. Он совершенно не опасен, он и так умрёт…
Поколебавшись, склонилась над оборотнем и, повозившись, разомкнула ошейник. Его зачаровали, но для меня не проблема снять воздушную охранную петлю. Теперь цепи. Как же они врезались в кожу, до крови! С ними провозилась дольше, разбираясь, какие заклинания навертели маги, но теоретики на то и теоретики, что умеют расплетать чужие чары.
Теперь оборотня не держало ничего, но он не спешил бросаться на меня, а всё так же лежал, скорее мёртвый, нежели живой.
— Я отнесу вас в лес, — шептала монотонно, ласково, чтобы не напугать и не озлобить.
Конец фразы не договорила, но оборотень понял и пробормотал: 'Спасибо'. Меня впервые благодарила нечисть, даже странно.
Перекинуться в зверя оборотень не мог — слишком ослаб, поэтому пришлось вновь воспользоваться заклинанием уменьшения веса и поискать какую-то тачку — не на себе же его тащить!
Пока я бегала в другой сарай, оборотень всё так же лежал на земле. Он даже не сменил позы и смотрел в одну точку.
Не удержавшись, перед тем, как наложить иллюзию, перевязала оборотня. Видимо, я выбрала не ту специализацию, раз лечила даже нечисть. Надо было поступать на целительский.
Иллюзия вышла средняя: сквозь мнимые мешки временами проступали контуры тела оборотня, поэтому пришлось сверху набросать соломы, позаимствованной в конюшне.