Лайон Спрэг де Камп
Башня гоблинов
I
Моток веревки
– Забавный у вас обычай, – произнес варвар, – раз в пять лет отрубать королю голову. Трудненько, поди, найти желающих на трон!
Палач на помосте потенькал оселком по сверкающему острию топора, затем спрятал оселок в подсумок, оглядел лезвие и на пробу потрогал его большим пальцем. Толпящиеся внизу зеваки не могли разглядеть его удовлетворенной улыбки – лицо скрывал черный колпак с прорезями для глаз. Топор палача не годился ни воину, ни дровосеку. Топорище, выструганное из доброго темного дуба, ничем не отличалось от обычного, зато отливающее голубизной стальное лезвие было необычайно широким и напоминало секач мясника.
Помост возвышался посреди плаца, который был разбит под стенами города Ксилара, возле Южных ворот. Сегодня здесь собралось почти все население города, не считая многочисленных жителей окрестных сел и деревень. Вокруг помоста выстроились в четыре ряда вооруженные копьями стражники в вороненых кольчугах поверх алых рубах. Стража бдительно следила, чтобы те, кому не досталось приглашения, не лезли к помосту во время церемонии, а еще – чтобы жертва не вздумала удрать. Два внешних ряда стражников были развернуты к толпе, два других – к помосту.
С трех сторон помост окружали скамьи, на которых, пестрея алыми, зелеными, золотыми и белыми одеждами, восседала ксиларская знать. Еще одна цепь стражников отделяла высокородных от простолюдинов. Последние, сбившись в серо-черно-бурую массу, запрудившую почти все поле, безропотно ждали начала церемонии.
У западного края возвышения толпа напирала на внутренние ряды стражников. Эта часть толпы состояла в основном из молодежи. Среди городских мастеровых и крестьян с окрестных хуторов то и дело мелькали отпрыски захудалых дворянских семейств. Лоточники сновали в толпе, предлагая пироги, сосиски, фрукты, сардины, вино, пиво, сидр, зонтики и амулеты от сглаза. По краю поля, не смешиваясь с толпой зевак, гарцевали закованные в латы всадники охраны; на их белых плащах алели песочные часы – символ Ксилара.
Высоко в безоблачном небе пылало солнце. Слабый ветерок чуть шевелил листья дубов, тополей и камедных деревьев, окаймлявших поле, и трепал красно-белые стяги на флагштоках по углам помоста. Скудная листва камедных деревьев уже окрасилась багрянцем.
– Кандидатов всегда предостаточно, принц Вилимир, – ответил варвару сидящий на местах для знати канцлер Таронус. – Взгляните, какая давка у западного края помоста!
– А голову что, в ту сторону будут бросать? – поинтересовался принц Вилимир, ковыряя ногтем в зубах и пытаясь извлечь застрявший кусок жаркого.
Вилимир был гладко выбрит, но длинные светлые, тронутые сединой волосы, меховая шапка, куртка на меху и отороченные мехом сапоги для верховой езды делали принца похожим на дикаря. Многочисленные литые украшения из золота и серебра бренчали при ходьбе. В свое время Вилимир стал предводителем клана, потерпевшего поражение в междоусобной войне за право сесть на ханский трон Гендингов, и с тех пор находился в изгнании. Его соперник, он же дядя, по сию пору правил свирепой кочевой ордой…
Таронус кивнул:
– Угу, кто первый поймает, тот и будет нашим новым королем.
Таронус был плотный мужчина средних лет, закутанный в просторный лазоревый плащ – из боязни подхватить простуду на первом осеннем холодке.
– Верховный судья швырнет голову прямо в толпу. По правилам король должен отрастить волосы, чтобы судье было за что ухватиться. Один король в ночь перед церемонией обрил себе голову, и палачу пришлось ему сквозь уши продернуть бечевку. Совершеннейший скандал.
– Вот неблагодарный малый, клянусь бородой Грайпнека! – заметил Вилимир, и его худую, обезображенную шрамом физиономию прорезала волчья ухмылка. – Уж будто пяти лет королевской роскоши мало. Кто это, король Джориан?
Швенский принц прекрасно говорил по-новарски, но северный акцент превратил имя Джориан в «Жориан».
– Ну да, – отозвался канцлер. Он наблюдал, как от Южных ворот к помосту по расчищенному стражниками проходу медленно движется небольшая процессия. – Месяц назад король брал меня с собой на охоту, – сказал Вилимир. – Похоже, он не робкого десятка, для сидня, конечно.
Принц употребил характерное для кочевников Швении словечко, которым те именуют некочевых, или оседлых. У кочевников словечко носило презрительный оттенок, но канцлер предпочел этого не заметить.
– Как выяснилось, он еще и поболтать мастак, – продолжал изгнанник, – и не всегда себе на пользу, я так понимаю. Но слушать забавно.
Канцлер рассеянно кивнул: процессия подошла довольно близко, и уже можно было различить лица. Во главе, наигрывая похоронный марш, двигался королевский оркестр. Следом шествовал убеленный сединами верховный судья Ксилара в долгополой черной мантии и с золотой цепью на шее. За ним шли четыре алебардщика, над которыми, как скала, возвышался король. Когда король проходил мимо, все стоящие у прохода и множество людей в других концах поля преклоняли колено.