– Так чем я могу быть вам полезен? – повторил герр Вильгельм, стараясь не утратить истинно немецкое терпение.
Странный посетитель придвинулся еще ближе к прилавку, запустил руку за пазуху шинели и, достав оттуда какой-то смятый листок, положил его перед аптекарем.
Герр Вильгельм водрузил на нос очки и воззрился на листок.
Он ожидал увидеть рецепт, небрежно выписанный корявым почерком какого-то здешнего врача, или аккуратные аптечные прописи кого-то из коллег, но вместо этого перед ним было несколько слов, написанных твердым и красивым готическим почерком: «Помнишь ли ты Гейдельберг? Время настало».
В тот день Константин Романович, управляющий домом на Васильевском острове, пришел домой необычно рано.
– Костя! – позвала его мать, которая у себя в комнате смотрела телевизор. – Ты сегодня пораньше?
– Я скоро снова уйду, – отозвался Константин, снимая в прихожей ботинки, – мне нужно еще кое-что сделать на работе. А ты смотри спокойно свой сериал.
– Ты слишком отдаешься этой работе, – строго проговорила мать. – Они тебя не ценят, а ты слишком много берешь на себя! Твой отец был таким же, и чем это кончилось?
– Мама, я сам как-нибудь разберусь, – проворчал Константин и направился в ванную.
– Кстати, сегодня снова звонила Мариночка, – не унималась старушка. – Она приглашает тебя на свой день рождения. Я считаю, что ты обязательно должен пойти…
Марина была дочка ее старинной подруги, старая дева с унылым голосом, заметными усиками и влажными коровьими глазами. Мама почему-то вбила себе в голову мысль женить на ней Константина. Константин вяло и безнадежно отбивался. Марина была постоянным ужасом его жизни. Она снилась ему по ночам, и эти сны были не эротическими. Это были мрачные готические кошмары. Женщины его вообще не интересовали, в его жизни были другие интересы.
– Так ты пойдешь к ней на день рождения? – не унималась мать. – Ты непременно должен пойти!
– Да-да, конечно, – ответил Константин и плотно закрыл изнутри дверь ванной.
В тяжелых случаях он разговаривал с матерью по особому методу, который придумал еще в младших классах школы: поочередно отвечал ей: «Да-да, конечно» и «Нет-нет, ни в коем случае». Как ни странно, мать это вполне устраивало.
– Ты слишком легкомысленно относишься к своему здоровью, – продолжала упорная старушка, перекрывая голос телеведущего, – кто за тобой будет ухаживать, когда меня не станет?
Константин ее уже не слышал, потому что, закрыв за собой дверь ванной, он пустил воду на полную мощность, а затем сделал нечто очень странное: открыл дверцу, за которой помещались краны, трубы, водяные фильтры и прочие сантехнические устройства, запустил руку в темный пыльный проем, немного пошарил там и наконец вытащил пластиковую коробку.
Константин открыл коробку и на всякий случай проверил ее содержимое, хотя и так знал, что в ней находится: несколько толстых банковских пачек долларов и евро – все, что ему удалось накопить за годы почти безупречной работы управляющим. К сожалению, денег было еще недостаточно, но ничего не поделаешь: оставаться здесь дальше было слишком опасно.
Там же, в пластиковой коробке, лежали и его заграничный паспорт с визой, и билет на самолет до милого немноголюдного городка на другом конце света.
Разложив деньги и документы по карманам, Константин вышел из ванной. Как раз в это время на его телефон пришло сообщение от таксомоторной фирмы: «Автомобиль “Форд-эскорт” номер такой-то подан».
Константин удовлетворенно кивнул, подхватил заранее приготовленную сумку и направился к двери.
– Костя, ты уже уходишь?
– Да, мама, я же тебе говорил…
– Приходи не поздно, я буду тебя ждать к ужину! Я приготовлю твои любимые морковные котлеты!
Морковные котлеты Константин Романович ненавидел всеми силами души. Почти так же сильно, как Мариночку. И теперь он надеялся больше никогда не слышать ни о котлетах, ни о старой деве. Напоследок он громко хлопнул дверью и покинул квартиру.
Серый «форд» действительно уже стоял у порога.
За рулем сидела женщина – худощавая, невзрачная, в темных очках, совершенно не нужных в пасмурный день.
Константин Романович бросил сумку на заднее сиденье, сел рядом и проговорил:
– В аэропорт!
Машина негромко фыркнула и поехала.
Константин Романович прикрыл глаза и задумался.