Сейчас Мено распаковывал чемодан. В комнате — собственно, рабочем кабинете — рядом с Филиппом сидела молодая женщина.
— Это Мариза. — Филипп закурил экспортную кубинскую сигарку; возможно, лишь от этой одной привилегии он не смог отказаться. — Я уже объяснил ей, кто ты такой.
— Ты, я вижу, усы отрастил, — сказал Мено.
— Она говорит, в Чили теперь это модно. Хочешь? — и он протянул Meно серебряный портсигар.
— Такое мне не каждый день предлагают. Не откажусь.
— Когда ты усовершенствуешь свой испанский, — сказала Мариза и подмигнула Филиппу, — мы тебя сделаем настоящим compañero{22}. Пойду приготовлю чай.
Филипп отклонил это предложение:
— Не надо, я сам.
— Нет, ты лучше поговори с другом. Разговоры — дело мужчин. А чай вскипячу я. Это женское дело.
— Чепуха!
— Когда придет время сражаться, я буду сражаться. Классовая борьба — тоже женское дело. Но сейчас время пить чай. — Она гордо вскинула голову и вышла.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я это поощряю. Но многие чилийские товарищи ведут себя именно так. Буржуазные пережитки…
— И вовсе это не буржуазные… как ты их там назвал. Или думаешь, наши буржуи носят длинные волосы, как ты? Если я хочу принести тебе чай, это есть форма проявления emoción! Revolución нуждается в горячих сердцах, а не в таких, как у многих немецких товарищей…
— В corazon del noviembre? — отважился спросить Филипп.
— Да, в ноябрьских серрцах, — отважилась перевести Мариза.
ДНЕВНИК:
Перед отъездом на ярмарку — разговор между Шифнером{23}, госпожой Шевола и мною. О заглавии — «Глубь последних лет» — придется еще подумать. Такие заголовки претендуют на что-то, до чего сам текст не дотягивает; текст, может, в итоге и выиграл бы, да только не всегда это удается: бывает, книга распорядится собой иначе, чем рассчитывал ее автор. Не помню, кто сказал, что книги следовало бы называть по именам их «героев», все остальное, мол, надувательство — чем дальше я занимаюсь своей профессией, тем больше привлекает меня такой принцип; правда, и в нем кроется коварство, ибо кто взялся бы с уверенностью утверждать, что подобная практика позволит избежать надувательства и что в книге, на обложке которой написано «Анна Каренина», речь действительно идет об Анне Карениной?
Итак, книгу Шеволы мы публиковать будем, это даже для меня неожиданность. Обычно, когда Шифнер принимает решение в пользу какой-то книги, он дает редактору детальные указания — а не молчит, как в данном случае. Конечно, все пока остается в подвешенном состоянии — как всегда бывает, когда решается вопрос с публикацией, а особенно, если дело имеет касательство к Шифнеру и тем более к ПЛАНУ. Секретарша, госпожа Цептер, особа весьма надменная, — ведь именно от нее зависит судьба стихов, приходящих самотеком, — шумно возилась с кофейными чашками, в то время как Шифнер уселся напротив Шеволы и предложил сесть мне.
Он рассматривал свои ногти, разложив перед собой манускрипт, из которого выбились две страницы, и, когда кофеварка начала посвистывать, попытался затолкать их обратно. Мадам Шевола казалась спокойной и сдержанной; она, сцепив пальцы рук, смотрела на стол перед собой и была очень бледной.
— Итак, вы что-то написали и теперь хотите это опубликовать. Но для начала, милочка, я вкратце изложу вам позицию нашего издательства.
Я ненавижу подобные моменты — и вместе с тем, как ни странно, в какой-то мере получаю от них удовольствие: потому что об ощущениях автора, который слышит такое вместо приветствия, как самые первые фразы — даже без вводного «Добрый день» (ибо здороваться — дело секретарши в приемной, сам же Шифнер только поднимается из-за стола, расправляет плечи, быстро проводит рукой по волосам, ловит своим отечески-издательским взором лихорадочно-смущенный взгляд автора, протягивает руку и неподражаемым движением, будто отряхивая с пальцев воду, молча указывает на стул для «подсудимого» возле стола для заседаний, напротив собственного роскошного шефского кресла, обитого золотистыми заклепками величиной с монету)… — так вот, догадаться об ощущениях автора, в данном случае госпожи Шеволы, будто бы так прекрасно владеющей собой, для меня не составляет никакого труда.