– Хорошо, почему бы и нет.
– Прекрасно, прекрасно. – Герцог хлопнул в ладоши. – Вечером будьте у ворот замка.
– Во сколько?
– Когда увидите снаружи толпу людей.
Твой голос вспоминается мне чаще, чем твоё лицо, а я-то всегда гордился зрительной памятью. Порой пишу письмо и слышу определённое слово или фразу так, как её произнесла бы ты. Иногда я и сам произношу их так же.
Стены замка сочились закатом, но ниже по склону кроны деревьев впитали все оттенки коричневого, словно осень выгорела, оставив за собой груды пепла.
– Так когда начнётся этот парад? – спросил Шэй у Бриэль. – А то вечер становится прохладным.
Она стояла рядом с ним, впереди Фионы и компании замковой прислуги.
– С минуты на минуту. Действо… оно не особо утончённое, так что на многое не надейтесь.
«А когда я на что-то надеялся?»
– Я распорядилась, чтобы подмастерья работали с устройствами только под надзором, – сказала она.
– Тут дело не в квалификации, всё намного серьёзнее…
В темноте за воротами что-то двигалось. Нечто высотой в пятнадцать футов покачивалось, спотыкалось и волочилось вперёд, пытаясь выкарабкаться из утробы.
Слугам герцога пришлось накренить чучело, чтобы вытолкнуть его наружу. Белый мундир, красные штаны, эполеты – оно представляло собой грубое, но верное изображение владыки Думы. Лицо казалось нарочито примитивным – безносое, с чёрными пуговицами вместо глаз, словно в насмешку над знаменитыми чертами прототипа.
За чучелом следовал герцог; он стоял на деревянной платформе, покоившейся на плечах четверых слуг с кухни, всё ещё одетых в передники. Патрик и Циан брели следом. Шэй невольно испытал что-то сродни благоговению – герцог напоминал языческого бога, окружённого последователями, а передники вполне могли сойти за ритуальные ризы.
– Да начнётся торжество! – Герцог поднял руки. – Спустите эту мразь с холма.
– Я же говорила, – сказала Бриэль.
Они последовали за процессией; кронпринц раскачивался впереди, подобно бакену или танцору, двигавшемуся под музыку, чересчур медленную или чересчур торжественную для восприятия на слух.
Люди герцога установили чучело в месте, которое с большой натяжкой можно было назвать деревенской площадью, – перед лавкой мясника, на полоске земли, которая в прошлой жизни скорее всего была общественным садом, ныне выкорчеванным. По улице пополз шорох, двери начали открываться, и наружу стайками по двое и по трое стали выходить люди.
Они собирались вокруг центра площади. Шэй и не предполагал, что деревня могла похвастаться столь многочисленным населением, но всякий раз, когда он думал, что поток людей иссяк, толпа вздрагивала, шла рябью и выталкивала на поверхность новое лицо.
«Оставайся на месте». Он чувствовал себя как на ладони. Голым. Мальчишки с кухни опустили платформу, позволив герцогу сойти на землю.
– Давайте выкажем нашему думскому другу немного уважения.
Секунду никто не двигался, затем женщина в коричневом платье отделилась от толпы, бросилась вперёд и плюнула кронпринцу под ноги. Герцог улыбнулся. Двое мужчин последовали примеру женщины.
– Только передний ряд! – проревел Патрик.
С задних рядов пришёл ропот, распространился подобно заразе: «Мразь, мразь, мразь».
Мужчина в центре действа продолжал улыбаться, и его улыбка вместе со скандированием и колыханием толпы оказала на Шэя гипнотическое воздействие.
– Варварство. – И всё-таки он не мог отвести взгляд.
– А страх – это всегда варварство. – Бриэль наклонилась к нему. – Кое-кто тут боится. Приходит в ужас при мысли, что может увидеть в небе челнок.
– Благодарю вас, благодарю. – Герцог помахал руками, ладонями вниз, словно успокаивая толпу. – Не знаю, слышали ли вы, но сегодня с нами гость с Красного холма. Не потрудится ли он выступить вперёд?
Ропот растворился в шёпоте.
– Что он делает? – Шэй повернулся к Бриэль.
Она вздохнула:
– А теперь начинается самое неприятное.
– Эшкрофт, выходите сюда, ко мне. – Герцог сказал это тише, но так, чтобы Шэй услышал.
Бриэль промолчала, и под пристальными взглядами он направился к чучелу.
– Зажги факел. – Герцог протянул руку к Патрику. – Давай.
Чиркнуло огниво, и маленький огонёк присоединился к большому, поджаривавшему западный горизонт.
Конец факела наклонился, указывая на Шэя.
– Возьмите его и сожгите принца, Эшкрофт.
– Что?
– Сожгите принца.
– Это же безумие. – Взгляд Шэя наткнулся на лицо женщины, на черепашью кожу мешков под неподвижными глазами. Вокруг него было множество пустых глаз и пустых лиц.
Он повернулся к герцогу: