– Неужели вы не понимаете, насколько это унизительно, причём для всех присутствующих? Это чучело – пошлая насмешка. Он ничего не сделал ни вам, ни мне. Его здесь нет. Он даже не может защитить себя.
– О, он прекрасно может себя защитить. – Факел выплюнул несколько искр. – Воздушными челноками.
– Когда вы в последний раз видели, чтобы думский челнок пересёк границу?
– А этого никогда не случится, потому что башня собьёт их. Собьёт их все. А теперь, Эшкрофт, – на губах герцога промелькнуло подобие улыбки, – давайте посмотрим, достаточно ли сильно вы любите свою страну. Если любите, то сожжёте эту мразь.
Шэй взял факел и поднял голову: под таким углом плывущие в небе облака создавали впечатление, что лицо чучела ожило; было легко представить, что пуговичные глаза смотрят куда-то вдаль.
Ропот снова начал нарастать: «Мразь, мразь, мразь».
Что они с ним сделают, откажись он? «Они могут подпалить меня вместо принца и завтра списать всё на несчастный случай».
– Да пошли вы к чёрту, – сказал Шэй и швырнул факел на землю.
Воцарилась полная, гнетущая тишина. Несколько долгих мгновений герцог изучающе смотрел на него.
– Дай мне ещё один, Патрик. Я же говорил, что вам не хватит духу, Эшкрофт. Мы здесь повидали достаточно сочувствующих Думе, знаем, как их различать. – Огонь зашипел, пожирая солому. – Но вы запомните этот момент.
«Ххаа», – выдохнула толпа.
Пламя поползло по белой униформе тянувшимися к облакам пальцами, и в его свете сотни мошек роились вокруг людей герцога и пылающего чучела, словно искры костра ожили и слились в хаотичной, неистовой оргии.
Лена сдержала слово и взяла его на прогулку.
Поселение дракири, в двадцати километрах от замка, было ярким пятном среди однообразных деревень и холмов; огоньки его воздушных змеев порхали на высоте третьего, четвёртого этажей. Оуэнбегские дома были самое большее двухэтажными, некоторые практически вросли в землю, а здесь даже деревья за стенами городка казались выше, зеленее, их кроны были усыпаны тёплыми бумажными фонариками, словно готовыми взлететь мотыльками.
Лена сошла с повозки и передала деньги вознице.
– Мы вернёмся через пару часов.
– Мне пригласить его пойти с нами на праздник? – сказал Шэй.
– Не дразните людей, мистер Эшкрофт.
– Должен признать, я представлял себе нечто иное, когда услышал слово «поселение».
Мостовая под их ногами была чистой и плоской, словно отполированной морской водой.
– Самодельные палатки и костры?
– Ну что-то в этом духе, – сказал он. – А тут всё больше похоже на столицу, не хватает лишь пары деталей.
– Каких?
– Вам не приходится приподнимать подол платья.
С противоположного конца улицы, утопавшего в свете холодного осеннего солнца, к ним подбежала ребятня, двигаясь со скоростью вдвое быстрее обычных детей.
– Конфеты, конфеты, прекрасная леди, у вас есть конфеты?
– Полагаю, вы забыли их дома. – Шэй рассмеялся, стараясь удержать равновесие среди наплыва маленьких, сильных тел. – Но они правы, вы действительно прекрасно выглядите.
– Красота сегодня в воздухе, мистер Эшкрофт, – сказала она, потрепав по волосам ближайшего мальчишку.
И она правда была в воздухе, в орле, кружившем в тёмной синеве, во флагах на перекрещивающихся верёвках над рыночной площадью, в узорах вен на руках мужчины, протянувшего им кружки с грогом.
– Сколько мы вам должны? – спросил Шэй, но тот только помотал головой.
– Меня здесь знают, – сказала Лена.
– Так вы местная знаменитость?
– Не я. Моя мать. Она была известной пейзажисткой.
Мимо них прошла милующаяся парочка, он – в зелёном бархатном жакете, она – в платье цвета красного вина.
– Я не пью, но могу сделать маленькое исключение в честь Равноденствия.
– Спасибо.
– Позвольте спросить, а вы сами пишете картины?
Она пожала плечами:
– Немного.
Шэй прислонился к столбу и сделал глоток.
– Что ж, хотя бы сахар мы изобрели раньше вас.
– Вообще-то у нас есть кое-что получше. – Лена что-то сказала на языке дракири, и старик протянул Шэю миску с коричневым порошком.
– Так я и думал. – Он снова чуточку отпил. – Вкусно. А это что за приспособление? – Он указал кружкой на середину площади.
– Карусель.
– Что-то научное?
– Вы, должно быть, шутите. На ней катаются. Она крутится.
– То есть снаружи должен стоять человек, чтобы её раскрутить?
– Ну в принципе можно побегать вокруг, потом запрыгнуть.
– Давайте попробуем.
– Мистер Эшкрофт, она же для детей.
Возможно, за него говорил алкоголь, но Шэй сказал:
– А я сейчас как раз чувствую себя ребёнком. Мы же на празднике, верно? Давайте дерзнём.