Повисло молчание, затем полковник произнес:
— Здесь ужасно холодно. Пойдем-ка лучше внутрь. Баннерсон улыбнулся.
— Вы правы. Может быть, Сухтелен пойдет завтра в атаку и решит все наши проблемы.
Полковник рассмеялся и хлопнул его по спине. Тогда они поспешно покинули бастион.
— Если адмирал позволит — я не согласен. Не вижу причин вступать сейчас в переговоры. Свеаборгу не страшен штурм, а припасов у нас больше чем достаточно. Генерал Сухтелен не может нам ничего предложить.
На лице полковника Антонена застыла маска сдержанного спокойствия, однако костяшки пальцев, сжимавших рукоять сабли, побелели, когда он произнес эти слова.
— Чушь! — Аристократическое лицо полковника Ягсрхорна скривилось в презрительной усмешке. — Мы оказались в очень серьезном и даже опасном положении. Адмиралу прекрасно известно, что у нас слабая оборона, кроме того, мы стали еще более уязвимы из-за льда, благодаря которому враг может подобраться к нам отовсюду. Запасы пороха подходят к концу. Русские обстреливают нас из своих пушек, и их количество увеличивается с каждым днем.
Сидевший за столом коменданта вице-адмирал Карл Олоф Кронштет мрачно кивал.
— Полковник Ягерхорн совершенно прав, Бенгт. У нас имеется множество причин для того, чтобы встретиться с генералом Сухтеленом. Свеаборг в опасности.
— Но, адмирал… — Антонен взмахнул бумагами, которые держал в руке. — В докладах, которые я получил, ни о чем подобном не сообщается. У русских всего около сорока пушек, и мы продолжаем превосходить их числом. Они не могут пойти в наступление.
— Если так говорится в ваших докладах, полковник, — с усмешкой заявил Ягерхорн, — значит, они ошибаются. Лейтенант Клик находится в Хельсинки, он сообщает мне, что враг значительно превосходит нас числом. И у них гораздо больше сорока пушек!
Антонен повернулся к своему коллеге и раздраженно выкрикнул:
— Клик! Вы слушаете Клика! Клик идиот и аньяльский предатель; если он находится в Хельсинки, так это потому, что он работает на русских[7].
— Кое-кто из моих родственников являлся членом Аньяльского союза, они не предатели, как, впрочем, и Клик. Они финны, которые любят свою родину, — холодно и высокомерно заметил Ягерхорн.
Бенгт Антонен прорычал что-то невразумительное и снова повернулся к Кронштету.
— Адмирал, я могу поклясться, что мои доклады абсолютно точны. Нам нечего бояться, если мы продержимся до того момента, когда начнет таять лед. А мы сделаем это без проблем. Как только откроется навигация, Швеция пришлет нам подкрепление.
Кронштет медленно поднялся со стула, и Антонен впервые заметил, какое у него измученное лицо.
— Нет, мы не можем отказаться от переговоров. — Он покачал головой и улыбнулся. — Ты слишком яростно рвешься в бой. Мы не имеем права действовать необдуманно.
— Если в этом есть необходимость, вступайте в переговоры. Но ничего не отдавайте врагу. Судьба Швеции и Финляндии зависит от нас. Весной генерал Клингспор и шведский флот начнут контрнаступление с целью изгнать русских из Финляндии, но для этого мы должны удержать Свеаборг. Моральный дух армии будет сильно подорван, если крепость падет. Несколько месяцев, господин адмирал… Нам нужно продержаться всего несколько месяцев, а потом Швеция выиграет войну.
На лице Кронштета появилось отчаяние.
— Полковник, похоже, вы не в курсе последних новостей. Швеция подвергается повсеместным атакам; ее армия терпит поражение на всех фронтах. Мы не можем рассчитывать на победу.
— Эти новости напечатаны в газетах, которые вам присылает генерал Сухтелен; по большей части в русских газетах.
Неужели вы не понимаете, господин адмирал, что они лживы? Мы не можем на них полагаться.
Ягерхорн цинично захохотал.
— Какая разница, правдивы новости или нет? Антонен, ты и в самом деле думаешь, будто Швеция может одержать победу? Ты полагаешь, будто маленькое бедное северное государство в состоянии противостоять России, чья территория тянется от Балтийского моря до Тихого океана, от Черного моря до Северного Ледовитого океана? России, союзнице Наполеона, которая легко раздавила коронованные головы Европы? — Он снова холодно рассмеялся. — Мы разбиты, Бенгт, разбиты. Нам остается только позаботиться о наиболее выгодных условиях мира.
Антонен несколько мгновений молча смотрел на Ягерхор-на, а когда заговорил, его голос звучал напряженно и резко.
— Ты пораженец, трус и предатель. Ты позоришь форму, которую носишь.
Глаза аристократа полыхнули яростью, и рука непроизвольно потянулась к рукояти сабли. Он даже сделал угрожающий шаг вперед.