Сегодня он стартовал с мыса — так же, как и я четыре бесконечных года назад. На станции Комарова его ждет лунный катер, затем еще одна пересадка на лунной орбите: там находится станция «Открытый космос». Именно тогда наконец начнется настоящее путешествие, потому что до этого момента можно было говорить лишь о прогулке по двору.
Итак, «Харон» помчит его дальше, как и меня четыре года назад. И лишь когда Луна и Земля скроются из виду, он осознает до конца, что его ждет. Да, конечно, приятель, ты с самого начала знал, на что соглашаешься. Но между «знать» и «чувствовать» — огромная разница. Теперь он ощутит это всем сердцем.
На орбите Марса он сделает остановку, чтобы отправить груз в город Бурге, затем еще несколько остановок на поясе астероидов. А потом «Харон» начнет набирать скорость и будет мчаться очень быстро до самого Юпитера. И еще быстрее, когда пронесется мимо него, использовав гравитацию огромной планеты, чтобы придать себе дополнительное ускорение.
Между прочим, больше остановок «Харон» делать не будет, пока не доберется до меня, в звездное кольцо по имени Цербер, расположенное в шести миллионах миль от Плутона.
У моего сменщика будет достаточно времени, чтобы думать, чем, собственно говоря, я и сейчас, четыре года спустя, продолжаю заниматься. А что здесь еще делать? Корабли редко сюда заглядывают, а от фильмов, пленок и книг через некоторое время начинает тошнить. Остается только одно — придаваться размышлениям о прошлом и мечтать о будущем. И изо всех сил сражаться с одиночеством и скукой, которые норовят свести тебя с ума.
Да, эти четыре года были очень длинными. Но они почти подошли к концу! Как здорово будет вернуться назад, снова пройтись по траве, посмотреть на облака и съесть огромную порцию мороженого с орехами и фруктами.
Но несмотря на все это, я нисколько не жалею, что оказался здесь. Четыре года полного одиночества в темноте космоса принесли мне огромную пользу. Впрочем, не могу сказать, что я оставил на Земле много хорошего. Дни, проведенные там, кажутся теперь такими далекими и словно затянутыми туманом, но, если постараться, я могу вернуться в прошлое и вспомнить свою жизнь на Земле. Не моту утверждать, что воспоминания эти относятся к разряду приятных.
Мне требовалось время, чтобы подумать, а здесь его было больше чем достаточно. Человек, который отправится назад на «Хароне», заметно отличается от того, прежнего, прибывшего сюда четыре года назад. На Земле я устрою свою жизнь по-новому. Вот увидите, так и будет!
20 июня. Сегодня прилетел корабль.
Разумеется, я не знал о его прибытии. Корабли редко посещают звездное кольцо, а энергия, с которой я имею дело, превращает радиосигналы в бессмысленный треск. К тому времени, когда корабль наконец прорвался сквозь статические помехи, сканеры станции уже увидели его и сообщили мне о его появлении.
Это был, вне всякого сомнения, кольцевой корабль. Значительно больше, чем ржавые посудины из старой системы, вроде «Харона», надежно защищенный от ударов нуль-пространственных вихрей. Когда я направился в диспетчерскую, чтобы его принять, мне в голову пришла неожиданная мысль. Возможно, для меня это последний корабль. А может быть, и нет. Осталось еще три месяца, достаточно времени для дюжины кораблей. Впрочем, сказать заранее ничего нельзя.
Почему-то эта мысль вызвала у меня беспокойство. За четыре года корабли стали частью моей жизни, причем очень важной, они придают смысл моему существованию. А тот, что прилетел сегодня, может оказаться последним, поэтому следовало его как следует запомнить.
Диспетчерская находится в самом сердце моей станции. Ничего особенного: маленькое помещение, и стоит закрыться двери, как ты оказываешься среди белых стен, под белым потолком, да и пол у тебя под ногами белый. Все какое-то безликое.
В комнате имеется лишь консоль в форме подковы и одно-единственное мягкое кресло. Сегодня я уселся на него, возможно, в последний раз.
Я пристегнул ремни, надел наушники и шлем, затем потянулся к консоли и занялся рычагами и кнопками.
И комната исчезла.
Естественно, я знаю, что это голографы. Но когда я сижу в кресле, мне все равно. Я больше не нахожусь на станции, я парю в космосе. Контрольная консоль и кресло остаются на своих местах, зато остальное исчезает, уступая место такой пронзительной темноте, что становится больно глазам. Она повсюду — надо мной, подо мной, вокруг меня. Далекое солнце кажется всего лишь звездой, одной из множества на расстоянии в тысячи миль.
Так было всегда. И сегодня тоже. Я оказался в полном одиночестве в огромной Вселенной, наедине с холодными звездами и звездным кольцом по имени Цербер. Я видел его как будто изнутри, и в действительности оно огромно, но отсюда не представляет собой ничего особенного. Его поглощает бесконечный космос, превращая в тонкую серебряную нить, парящую во мраке.