Адрина обернулась через плечо:
— Я смотрю, ты выполняешь мой приказ очень уж ревностно.
Тами так сильно затянула шнур, что принцесса ахнула.
— Я верная раба вашего высочества.
— А ты знаешь, что отец может сделать его своим законным наследником? — Новости, пришедшие еще в Ярнарроу, были неутешительными: восьмая жена Габлета родила очередную никому не нужную девочку. — Он всегда был любимчиком Габлета и чем больше куролесил, тем сильнее отец его любил. Конечно, женой Тристана тебе никогда не стать, а вот любимой фавориткой — очень даже запросто. Надо только правильно сыграть свою роль.
— Ну, это уж вы слишком. Мы с Тристаном… просто делаем то, что велено.
— Ну да, ну да, конечно, — поспешно согласилась Адрина и улыбнулась про себя.
Мысль о том, что Тристан и Тамилан влюбились друг в друга, почему-то радовала ее. Она любила Тами, как можно любить рабыню, а в Тристане просто души не чаяла — такова уж была плата за ее первородство.
Адрина знала, что представляет интерес для людей корыстных. Каждый поклонник, которого предлагал ей Габлет, жаждал власти, — правда, некоторые удачно скрывали свои устремления. На их фоне выгодно выделялся Кратин — он не искал власти. У него были другие виды на будущую супругу.
На заре ранней юности Адрина частенько обращалась к Кальяне, богине любви, и просила послать ей человека, который безумно полюбит ее, а не ее высокое положение и богатство. И довольно быстро усвоила, что молитвы эти тщетны. Ведь как старший ребенок Габлета она не имела себе равных в Фардоннии, а возможно, и в мире — кроме разве Кратина из Кариена да наследника на престол в далекой Хитрии, небось, такого же развратника, как дядюшка, светлейший принц Лернен. Нет, видно, не дождаться ей своего принца. Вместо него вокруг вились чванливые отпрыски лордов, и все мечтали о могуществе и богатстве, которые Габлет отдаст счастливчику вместе с дочерью.
Рискуя остаться в девках, Адрина долго избегала такой участи. Приходилось прилагать немалые усилия, чтобы алчные претенденты, наконец, поняли: никакие богатства и никакая власть не нужны, когда рядом такая мегера. И мало-помалу толпа искателей поредела. У Габлета было много других дочерей, посимпатичней и посговорчивей, чем эта невыносимая Адрина.
Так продолжалось до тех пор, пока не появился Кратин. До тех пор пока из-за собственной опрометчивости она не дала маху.
Адрина вздохнула: хорошо, что хоть Тами нашла свою любовь. Будучи незаконнорожденным, Тристан, в отличие от сестры, распоряжался своей свободой как хотел. К тому же он был мужчиной. Это удручало Адрину больше, чем все притязания ее поклонников вместе взятых.
— Наверное, нужно просто сидеть и ждать. — Адрина опустилась на маленький стульчик, и Тами сразу начала колдовать над ее прической. — Кратин ловко меня обставил. Хочешь узнать, что сделает охрана, если я попрошу привести мне лошадь?
— Не хочу, — ответила Тамилан. — Мне велено не выпускать вас сегодня из палатки.
— Он заплатит мне за это, — прошептала Адрина. Список обид, за которые Кратину следовало заплатить, стал таким длинным, что теперь Адрине предстояло всю жизнь наблюдать за процессом расплаты.
Вернулся Майкл с кучей новостей об удачном ходе сражения. Адрина слушала его вполуха. Разве может этот маленький кариенский фанатик судить об истинном положении дел? Впрочем пусть себе болтает. Лучше слушать его трескотню, чем гнетущую тишину, и терзаться мрачными предчувствиями.
Время тянулось мучительно медленно. В середине утра явились четыре неразлучные леди — Хоуп, Пасифика, Грэйс и Честити — и предложили помолиться Всевышнему за воюющих кариенцев. Адрина согласилась. Талдычить молитву легче, чем пытаться разговаривать с фрейлинами на осмысленные темы. Майкл посмотрел на коленопреклоненную Адрину, и взгляд его наполнился благоговением. Глупый, если бы он знал, что Адрина молча просила Зигарнальда защитить Тристана. И поразить Кратина — пусть получит страшную незаживающую рану и медленно погибнет в муках… После часа стояния на коленках идея просто поболтать с фрейлинами уже не казалась Адрине вздорной. Она оглядела постные лица девиц: «О боги! Какое трогательное зрелище!»
— Дамы, может, прервемся ненадолго? — предложила она. — Всевышний сейчас наблюдает за битвой. Я уверена, что он услышал наши молитвы о даровании победы, и полагаю, что не стоит его больше отвлекать.
Леди Хоуп, леди Грэйс, леди Пасифика и леди Честити согласились: разумное предложение, — и поднялись, разминая одеревеневшие ноги. Адрина приказала принести чего-нибудь освежающего.
Солнце неспешно подымалось все выше и выше, а она все слушала и слушала нудные разговоры о всякой чепухе — а в это время где-то неподалеку шел бой. «И как эти курицы могут быть такими бесчувственными?»
Ближе к вечеру кое-что стало известно, но новости не были хорошими. Охрана у палатки сменилась, и часовые, заступившие на пост, завели разговор о сражении и бесчисленных потерях. Адрина слушала их и хмурилась. И ведь ничего удивительного. Майкл часами рассказывал, как защитники тренировались, как рыли рвы с кольями. Защищаться всегда легче, чем нападать. Медалонцы просто сидели и ждали кариенцев, чтобы нанести удар и не спеша перебить нападавших. Адрина очень надеялась, что у Тристана хватило ума не лезть в самую сечу. Однако Кратин вряд ли решился послать ее людей в бой. Он жаждал прославить себя и Всевышнего и не позволил бы отряду язычников сделать за него всю работу.
На закате Адрина узнала, как жестоко ошибалась. На пороге палатки появился копейщик Филипп, один из гвардейцев, — весь в крови, он едва держался на ногах. На лице его застыло скорбное выражение. Увидев Адрину, он опустился на одно колено — однако скорее от усталости, чем из почтения. У принцессы екнуло сердце. Видать, у Тристана плохи дела, если он послал с сообщением простого копейщика.
— Что случилось? — От страха у Адрины засосало под ложечкой и пересохло в горле.
— Нас всех перебили, ваше высочество, — ответил Филипп дрожащим голосом. — У медалонцев лучники… тысячи лучников. На нас обрушился град стрел. Он шел не переставая. Жрецы… они что-то сделали с нами. Мы не могли остановиться, ваше высочество. Как будто… обезумели. Эти красные мундиры напали на нас сзади и почти всех перебили.
Адрина кивнула, изо всех сил стараясь не потерять самообладания, и Филипп, кажется, заметил, чего ей это стоило.
В мозгу у нее бился немой крик: «Сколько человек мы потеряли?»
— Нас осталось меньше тридцати, ваше высочество.
Адрина содрогнулась. Меньше тридцати! Еще утром у нее было пятьсот гвардейцев.
— Что же с вами сделали жрецы, копейщик?
— Не могу сказать, ваше высочество. Они собрали нас на поле… и стали молиться. А потом все стало как в тумане. Я помню лишь какие-то обрывки боя. И тот момент, когда горн протрубил отступление.
— Спасибо, копейщик. Иди отдыхай. Я попрошу капитана отметить тебя.
Взгляд юноши стал горестным.
— Капитан Тристан погиб, ваше высочество. Он погиб как герой… от руки медалонца. Я… простите…
Адрина застыла. Она ничего не чувствовала. Ничего не видела. И молчала. Ледяная волна коснулась пальцев рук и ног, медленно проникла в тело и захлестнула сердце. Словно издалека, послышался плач Тами. Адрина заметила Майкла, застывшего у входа в палатку с вытаращенными от ужаса глазами.
— Принц Кратин вернулся с поля боя? — промолвила принцесса. В ледяной волне плескалась ярость.
— Наверное, ваше высочество.
— Ты свободен, копейщик. Передай гвардейцам, что я поговорю с ними позже. И скажи, что я восхищаюсь их подвигом и скорблю вместе с ними.
Филипп с трудом поднялся, поклонился и вышел из палатки.
— Принеси мой плащ, Майкл, — бесстрастно приказала принцесса.
Мальчик кивнул и поспешно выполнил просьбу. Адрина не шевелилась. Ее ярость стала почти осязаемой. Если бы она была мечом, Адрина могла бы разить им наповал.