- Сколько отсюда до крепости? - спросила она и тут же укорила себя и за сам вопрос, и за неуверенный тон, которым он был задан. Собственный голос показался ей самой голосом ребенка, а не опытной женщины, которой она хотела быть, и не женщины, собирающейся вступить в брак, какой сделал ее отец. Чтоб ему было пусто, это он виноват, дважды виноват, что отправил дочь в эти проклятые земли, а потом бросил одну. Может быть, если разозлиться как следует, это поможет...
Но куда больше Джулианне помог спокойный добродушный ответ Элизанды, которая словно бы и не заметила дрожащего голоса подруги. Девушка наклонилась, поглядела наружу сквозь окошко в занавеске, сердито что-то проворчала и пошевелила занавеску, чтобы было лучше видно, - наверное, чтобы посмотреть на местность между паланкином и замком, подумала Джулианна, а не на сам Рок: его размеры сбивали с толку и он казался ближе, чем на самом деле.
- С полдня, - ответила Элизанда, и даже у нее голос прозвучал неуверенно, от чего Джулианне почему-то стало спокойнее. - Если носильщикам будет нужен отдых... - ("Будет, - подумала Джулианна, - ведь нас теперь в паланкине двое"), - то мы будем в замке к закату.
Хорошо бы. Сержант Блез отказывался совершать ночные переходы, а на дороге не было ни единой деревушки, где можно было остановиться на ночлег.
Джулианна вздохнула, пытаясь обрадоваться мысли о конце путешествия - ну, по крайней мере о перерыве в нем.
- Как ты думаешь, там есть ванны?
- Наверняка, только холодные. - Элизанда смешно сморщилась и повертела в руках краешек платья - одного из нарядов Джулианны. Так потребовал на вечернем привале Блез. "Она должна прилично одеться, мадемуазель". И вести себя прилично, что не было произнесено, но явно подразумевалось. Пожалуй, необходимость носить платье давит на Элизанду куда больше, чем правила приличия, подумала Джулианна. Конечно, будучи гостьей суровых искупителей, она не сможет переодеться обратно в свой грубый наряд. И еще Джулианне, как ни странно, было приятно, что этой девушке, столь решительно скрывающей свои цели, пришлось пойти на обременительные жертвы для их достижения. Дочь королевской тени все еще понятия не имела, зачем Элизанда направляется в Рок; она была рада ее обществу, с каждым часом, с каждым словом все более приятному, но на ее таинственность обижалась ничуть не меньше.
Паланкин мягко покачивался на плечах носильщиков. Это покачивание убаюкивало, навевало ощущение обыденности - по крайней мере оно было бы убаюкивающим, если бы Джулианна была в настроении отдыхать. Будь она в паланкине одна, она, быть может, и подремала бы, утомившись от полуденной жары. Однако рядом была Элизанда, и вместо того чтобы спать, Джулианна подперла голову руками и смотрела наружу, наблюдая за медленно текущей мимо вереницей пыльных, выжженных солнцем холмов. Вперед ей смотреть не хотелось. Смутные очертания замка поразили ее воображение; теперь ей думалось только о высоких стенах, о воротах, которые захлопнутся за ней, о духоте и темноте. Таково ее будущее... нет, об этом лучше не думать.
"Поезжай туда, куда ты послана, и выйди замуж там, где должно тебе". Нет, об этом тоже думать не стоит. Что толку в магии, если она лишь подчеркивает мрачность мира целесообразности и интриг, мира, где Джулианна всего лишь дочь своего отца и сама ее жизнь - его дар?