— Не уверен. Мне показалось, это сделал тот, что был в плаще. Она вроде из него хлынула, но все случилось так быстро, что я не буду ручаться.
Кровавый тоже покачал головой, вернее, тьмой капюшона, который едва заметно качнулся из стороны в сторону:
— Допустим, что ты говоришь правду. Но всё равно не сходится. Сфера тьмы это одно из сильнейших умений Кровавых. Тот, кому она доступна, на равных сражается с Великими паладинами. Он был должен убить Борака и без этого трюка.
Я переспросил:
— Борака? — перевёл взгляд на мертвеца и хмыкнул. — Так вот как тебя звали, неудавшийся убийца.
— А двух своих защитников ты знаешь?
— Нет. Я же даже лиц не видел.
— Зато видел их движения и их умения. Догадываешься, откуда они?
Я пожал плечами:
— Приставлены ко мне Виром?
Закий поджал губы, переглянулся со вторым учителем, который всё это время молчал. Тот коротко уронил:
— Вряд ли.
Я лишь развёл руками:
— Не знаю тогда.
— Как они попали в башню?
— Раз пришли сверху, то предполагаю, взбежали по стене и спустились с третьего этажа.
— Как ушли?
Молак торопливо предупредил:
— Вы не видели. Тьма.
Я послушно повторил:
— Я не видел, ведь тьма накрыла и меня. Предполагаю, что так же. По звукам.
Кровавый процедил:
— Да уж, толку с тебя.
Шагнул к Бораку, но его остановил окрик Закия:
— Нет, Стиид! Мы обыщем его сами.
К телу тут же шагнул второй учитель и почти сразу же выпрямился, сжимая в руке покрытый кровью золотой кувшин:
— Что за хрень?! — болтнул его. — Тут ещё есть, — спустя миг и заглянул внутрь, плеснув на ладонь, потрясённо выдохнул. — Это оно! Клянусь Хранителями, это оно!
Закий шагнул вплотную, ухватил его за ладонь, пригнулся принюхиваясь. Когда же выпрямился, так глянул на Стиида, что тот сделал шаг назад. Негромко уронил:
— Так, — помолчав, спросил. — Стиид, ты знаешь, что в этом сосуде?
Тот осторожно ответил:
— Что-то, чем вы поите учеников.
— Откуда оно у твоего человека?
— Знать не знаю.
— Зачем оно ему?
— Мне откуда знать?
Видно, я плохо себя контролировал, Закий стремительно развернулся ко мне:
— А ты что ухмыляешься, Лиал?
Впрочем, даже учитывая, что мне нельзя рассказывать о Кузне или Ожерелье, почему бы и не подкинуть проблем Кровавым?
— Странно слышать такой вопрос от вас учитель, — выделяя голосом нужные места, спросил сам. — Чем же состав может притягивать Кровавых?
Закий скрипнул зубами, потребовал:
— Ормоса сюда. Живо.
И вновь я не сдержался:
— Понял, сейчас приведу.
— Стоять!
Я замер, сделав всего шаг.
Молак тоже прошипел:
— Господин.
А что господин? Я огляделся, с недоумением переспросил:
— Здесь вы, учитель. Ещё один учитель и Стиид. Значит, Ормоса должен позвать Стиид?
Закий процедил:
— Всё умничаешь, Наглый? С чего ты такой весёлый?
— Что же мне, плакать, учитель? — кивнул на тело Борака. — Когда он пришёл за моей кровью и обнажил меч, я уже прощался с жизнью. Не с моим жалким «Агдже» справиться с ним. Видите обуглившуюся броню? Это всё, что я сумел сделать. Чудом и чужим заступничеством выжил. Не рыдать же мне теперь, оставшись живым?
Стиид переспросил:
— Так за твоей жизнью или кровью он приходил?
— За всем вместе.
— Не может быть. Жизнь ладно, но кровь? Мы все полны сил, Борак не исключение.
— Он дважды прошёл посвящение и четырежды... — Закий покосился на второго учителя, а вернее, на золотой кувшин в его руках и мотнул головой. — Неважно. Его кровь может быть особой для вас?
— С чего бы это? — Стиид на миг покосился наверх, в проём на второй этаж, куда совсем недавно забрался солдат, уже тише продолжил. — Есть разница между простолюдином и идаром, не более.
— Проверь.
Стиид изумился:
— Как проверить? Мне поглотить его? Он сдохнет.
— Нет. Без крайностей. Просто проверь его кровь, он дважды посвящённый Хранителями, может, что-то необычное теперь в его крови.
— Я что, дикий зверь, по запаху различать кровь? И что, я ни разу не пробегал мимо него, раненого? Кровь и кровь, ничего особенного.
— Проверь! Это приказ.
Вот это было совсем лишним и в моих планах не учитывалось. Закий вообще слишком уж дотошный. Я заставил себя остаться на месте и держать чуть кривую улыбку на лице, когда Стиид шагнул ко мне, поднял руку к моей ране, нажал, заставляя снова сочиться кровь, а затем поднёс пальцы к непроглядной темноте капюшона.