Молча глядя на все это, на пороге кибитки стояла Зельза. Она ждала.
А высоко в гостиничной комнате, за закрытыми ставнями, Кайтай бормотал, по временам царапая одно-два словечка на табличке, и переворачивал листы книги.
Луна была низко, и ночная жизнь города наконец замерла. Теперь по табору бродило уже меньше людей. Кайтай в своей комнате откинулся на стуле, глядя на свечи, которые уже почти прогорели. Он глубоко вздохнул и медленно опустил древнюю рукопись обратно в мешок. Затем поднялся, задул все свечи, кроме одной, и раскрыл ставни. Далеко внизу угадывались очертания цыганских повозок. У одной из них он разглядел застывшую фигурку — это была Зельза.
Кайтай вышел из комнаты, прошел по узким коридорчикам и кривым лестницам гостиницы и оказался на улице. Шел он медленно, с опущенной головой, поминутно трогая свой нагрудный амулет.
Зельза услышала его шаги и повернулась навстречу. Зеленым огнем сверкнули ее глаза в темноте ночи, подсвеченной лишь пламенем костра.
— Он скоро придет, твой ненормальный приятель, — сказала она. Она не спрашивала, а утверждала.
— Он не более ненормальный, чем я, — сказал Кайтай. — Я тоже думаю, он вернется. Если, конечно, не получит нож под ребро в каком-нибудь притоне.
— Нет, — ответила Зельза.
— Я верю тебе, — сказал Кайтай, — у тебя, должно быть, особое зрение. Женщины моего народа тоже обладают таким. Но у них это бывает раз в жизни.
— У нас тоже, — резко ответила Зельза. — Только один мужчина открывает это зрение. Неважно, сколько было любовников, мужей, которых ты… но это — только для одного.
Кайтай кивнул. Спустя минуту он произнес:
— Он напьется.
— Я и это знаю.
— А в этом виноват я, леди, — сказал Кайтай. — Однажды, не так давно, по моей вине он увидел то, чего ему не надо было видеть. Теперь ему иногда поют призраки.
— Расскажи мне о нем, — попросила Зельза. — Как вы встретились? И где та земля, откуда он родом, эта Марионская долина?
— Я встретил его далеко отсюда, на востоке, — медленно заговорил Кайтай. — Я был совсем один, меня изгнали из моего племени… На это были причины. Он тоже был один, но он обладал сокровищем, которым поделился со мной.
— Что это за сокровище?
Кайтай лукаво усмехнулся:
— Вода, леди. Это было в тех краях, которые люди зовут Пустынными Землями и где мех с водой стоит дороже мешка драгоценностей. Так мы стали братьями. А что до его страны, то я никогда не видал ее, но он временами говорит о ней. Это гористая страна со множеством маленьких долинок. Она находится на побережье, к югу, может быть, за тысячу лиг отсюда. Я думаю, жители его страны похожи на него. Очень вероятно, что они рыжие… признак, который считается несчастливым у моего народа. Они много поют, весьма любят приврать, и если соберутся трое из них, то не обойдется без драки или хвастовства. У них нет ни богатств, ни власти, но они отлично сочиняют стихи.
— Он бы хорошо пришелся к табору, — сказала Зельза.
— Сомневаюсь, леди, — ответил Кайтай. — Во-первых, как человек из долины, он не может ни подчиняться, ни править. А во-вторых, мне кажется, он влюблен в призрака, и земные женщины перестали его волновать.
Зельза задумчиво поглядела на Кайтая.
Где-то в темноте улицы, идущей от площади, заслышалось далекое пение. Поющий не вполне уверенно выводил мелодию, но пел даже громковато для такой узкой улочки. Затем послышался лязг ставень, яростная ругань, сопровождаемая звуком выплеснутой воды. Пение прекратилось. Через минуту перед табором возникла фигура, которая неверным шагом направилась прямо к костру.
— Друг мой, — забормотал Оуэн, уставившись на Кайтая, — добр… ое… утро, милл… чародей. Как… дела с… чтением?
— Плохо, — ответил Кайтай. — А как дела с осмотром города?
Оуэн неопределенно хмыкнул.
— Нормально. Пили много… Хорошо, что не взял оружия. Кажется, здесь запрещено носить… оружие. Матрос, там… у доков, вспылил из-за какой-то девчонки, танцовщицы… кажется. Пытался меня прирезать. Стражники взяли его, и он попал в тюрьму за ношение ножа… — Оуэн усмехнулся и поднес к свету руку, разглядывая ушибленную ладонь и длинный порез на запястье. — А того, наверное, найдут, если ему не свернули голову. В общем, чудесный вечер.