— Я вспомнил еще кое о чем, — заговорил Кайтай, не отрывая глаз от огня. — Он пообещал избавить нас от Гончего Пса, который едва не прикончил нас обоих. И он сделал это. Если же мы нарушим слово, тот Гончий может снова оказаться на нашем пути, и тогда уже ничто нас не спасет. Верно, Оуэн, — выбора у нас нет.
— А я не могу без Оуэна, — тихо сказала Зельза, — и поэтому у меня тоже нет выбора.
Оуэн посмотрел ей в глаза. Он был в смятении. Образ Ринели, женщины из грез, заметно потускнел для него. Теперь он уже не считал Ринель реальной женщиной. Она сделалась призраком… а там, где Зельза, была теплота и жизнь.
Оуэн все смотрел на нее, и Зельза вдруг опустила глаза. Впервые за все время она не захотела выдержать его взгляда — внезапно осознал Оуэн.
— С тобой что-то произошло, или это я стал другим? — тихо спросил он.
— Ты соединил с ней свою душу в видении, — ответил за нее Кайтай, — а она ведьма, хотя и не злая. Теперь ты повязан.
— Ха! — фыркнул Оуэн. Он продолжал смотреть на Зельзу. — Я никогда не буду повязан ни одной женщиной. Но ты, цыганка… ты необыкновенная женщина. В этом надо отдать тебе должное.
Он подбросил дров в костер, завернулся в плащ и лег.
— Хватит на сегодня снов, — послышалось из-под плаща, — поспите немного, завтра надо будет поспешить.
12
Солнце было уже высоко, когда трое путешественников вышли на свет из развалин, служивших им ночлегом. Оуэн, хмурясь каким-то своим мыслям, вел остальных по этим пустынным местам, широко шагая по проложенной древними дороге. Кайтай тоже был погружен в себя, и только Зельза, казалось, была в прекрасном расположении духа. И это новое настроение придавало легкость ее шагу и вызывало тихую улыбку, когда она смотрела вперед, на широкую спину Оуэна.
Кайтай взглянул на нее, а затем на Оуэна.
— Женщина, мудрая в столь многих вещах, может быть глупа в одном, — заметил он, отрешенно глядя на приближающиеся горные пики.
Зельза ответила совершенно бесхитростной улыбкой.
— Я не признаю ходьбу как средство передвижения, — раздраженно заявил Оуэн. Тем не менее он быстро двигался по равнине. Оуэн был не в духе.
— Если удастся найти где-нибудь лошадь, мы можем ее украсть, — утешительно сказал Кайтай, — нам ведь не привыкать это делать.
— Хм. — Оуэн продолжал шагать.
— Я вижу лошадей! — вдруг вскрикнула Зельза.
Дорога начала подниматься вверх — они уже достигли подножия горного кряжа. Впереди виднелся узкий перевал. Тень горы лежала на обеих его стенках. Далеко впереди, на фоне яркого неба, мелькнули три крошечных точки — Зельза была права. Это были животные со всадниками, и они приближались.
— Хо! — Оуэн отстегнул топор и приготовился.
— Ты просил лошадей, и вот они! — заметил Кайтай, закладывая в арбалет стрелу. — Теперь все, что нам нужно, — это убить их седоков, чтобы сесть на них самим.
— Кровожадный желтый человечек, — отозвалась Зельза. — Осторожнее! Их может быть слишком много. Подожди.
— Это не лошади! Смотрите! — сказал Оуэн, опершись на топор. — Что бы это ни было, это похоже на огромных овец, очень мохнатых. А шея змеиная. Один, два, три… Девять. И еще три… нет, четыре животных без всадников. Кажется, всадники вооружены… а может, и нет. Остроконечные шапки, палки… скорее, это пастухи, вроде тех, ночных.
— Надо постараться не испугать их, — предложил Кайтай. — Раз уж у них есть свободные животные. У меня болят ноги.
— Мы будем держать нашего друга в надежном месте — в его ящике, — ответил Оуэн.
Всадники подъехали ближе, и было ясно, что они заметили путешественников. Но они не выказали ни страха, ни удивления, а продолжали двигаться вниз по склону. Они были одеты во все темное, на них были короткие остроконечные колпаки, и каждый держал длинный шест, который мог оказаться орудием и труда, и нападения одновременно. Другого оружия у них, видимо, не было.
Везшие их животные были помельче лошади, мохнатые и с длинной шеей. Бежали они быстро, несмотря на то что ноги их седоков едва ли не волочились по земле. Приблизившись к трем путешественникам, животные скосили на них большие темные глаза, глядевшие умно, как бы изучая людей.