— Стены, — догадался Оуэн. — Кайтай, это какое-то поселение.
— Скорее всего, ты прав, — ответил Кайтай, останавливая юлла. Он соскользнул с седла, держа оружие наготове, и острым взглядом впился в темноту — Но спит оно крепче, чем любое селение из тех что мне когда-то приходилось видеть. И запахов жилья здесь нет.
Зельза тоже спешилась, за ней и Оуэн. Он передал ей поводья своего юлла, и Кайтай последовал его примеру.
— Тише! — зашипел Оуэн и сжал крепче топор.
Держа топор перед собой, он медленно двинулся к краю дороги, куда падала лунная тень от этого непонятного предмета. Кайтай мягко ступал за ним. Они вошли в густую тьму. Они слышали дыхание друг друга и могли слабо различить лица, белевшие в темноте.
— Стой, — выдохнул Оуэн. Он ухватил Кайтая за локоть. — Что это, перед нами?
— Стена.
Медленно Оуэн двинулся вдоль стены.
— Дверь, — зашептал Кайтай. — Толкай… тихо. Вот так.
— Не пахнет, — вновь заговорил Оуэн, уже не соблюдая прежних предосторожностей, — не пахнет ни людьми, ни скотом. Кайтай, люди здесь не живут.
— Можно рискнуть зажечь огонь? — спросил Кайтай.
— Да. Смотри. Я нашел что-то вроде палки для факела… Ай, нет, это не палка. — Оуэн выронил ее, и она загремела. — Я тут в чем-то запутался. Посвети.
Щелкнул и заискрился кремень в руках Кайтая, и слабенькое пламя занялось и осветило помещение. В тусклом свете двое мужчин смогли осмотреться.
— Да-а, с этими жителями не будет никаких проблем, — произнес Оуэн, отбрасывая ногой то, что он принял за палку. — Черт побери все. Пошли отсюда, Кайтай, здесь нельзя больше находиться.
Они пошли обратно через дверь, на дорогу, где их ждала Зельза.
— Мертвецы, — бросил Оуэн, беря у нее поводья, — мертвецы и прах, лежат с незапамятных времен — одни кости. Искромсаны и разбросаны. Куски поломанных вещей, ржавое оружие… там когда-то была кровавая битва.
— Помнишь, — сказала Зельза, — Хургин говорил, что здесь была война. Долгая и жестокая война.
— Но он сказал, что и живые люди здесь еще остались, — размышлял Оуэн. Он задумчиво почесал бороду рукояткой топора. — Обычно живые погребают своих мертвецов. А кости врагов выбрасывают. В таком большом поселении они должны были сделать либо одно, либо другое. А это, скорей всего, небольшой город, так что, вероятно, он весь в таком состоянии. Похоже, мы встретим здесь даже меньше людей, чем предсказывал магистр Хургин.
— А встретить мы их можем прямо сейчас, — вдруг заявила Зельза. Она вздернула подбородок, вслушиваясь во что-то. — Я слышу детский плач, — сказала она.
Остальные прислушались.
— Ничего. — Оуэн напряг слух. — Нет. Ты женщина, и слух у тебя тоньше.
— Ах, теперь ты называешь меня женщиной, — зашипела Зельза.
— Ш-ш-ш. Послушай еще.
— Я его слышала, — помедлив, повторила она, — далеко отсюда. Он плакал от испуга.
— Привидение. Дух ребенка, — заявил Оуэн. — Здесь должны быть привидения.
— Я женщина, — ответила она, — хотя ты, кажется, до сих пор не хотел этого понять. Я знаю, что такое детский плач. У моих детей никогда не было повода так плакать.
— Тут мы не сможем сражаться, если на нас нападут, — сказал Кайтай. — А здешнее население наверняка примет нас за своих грязных хозяев. Надо двигаться вперед, но тихо. Если кто-то и живет еще в этих склепах, они не услышат, как мы пройдем.
И они двинулись вперед, ведя под уздцы животных, ступая бесшумно и держа наготове оружие.
Дорога вела прямо, и вскоре они увидели еще более высокие стены, прошли между разбитыми подножиями колонн, по широкой каменной площади, в центре которой был высохший фонтан. На краю бассейна белели кости, и путешественники обошли его подальше.
Наконец мертвый город кончился и вокруг снова раскинулись пустынные поля. Путники опять сели на юлла и продолжили путь.
— Я и вправду слышала плач ребенка, — спустя некоторое время повторила Зельза.
— Я не сомневаюсь, — уверил ее Оуэн, — там могла оказаться горстка людей, искавших убежища на ночь. Но они или не заметили нас, или поняли, что мы вооружены, и побоялись выйти.
— А теперь посмотрите туда, — сказал Кайтай.
Впереди был костер — небольшая кучка искрящихся поленьев, уже почти прогоревшая. На открытом месте, у дороги. Желтое пламя освещало обочину и ближние деревья. С полдюжины оборванных людей темными комками лежали вокруг огня; невдалеке стояла примитивная тростниковая хижина.