— Уж там наверняка найдутся мудрые люди, — мечтательно проговорил Кайтай.
— Наш потрясающий приятель Мирдин — конечно.
Кайтай закатил глаза:
— Я подумал о магах меньшего калибра. Все, что мне нужно, — это кто-нибудь, немного знающий древние языки. Эта книга…
— Книга, — поморщился Оуэн, — этот клубок пергаментной ветоши едва не стоил нам обоим шкуры. Эта полуистлевшая гадость с непонятными каракулями не годится даже подтирать задницу. У тебя высохнут глаза прежде, чем ты узнаешь, что хотели сказать древние, и клянусь великой праматерью, все это окажется сборником любовных стихов, поваренной книгой или чем-нибудь в этом роде. — Он засмеялся.
Кайтай пожал плечами:
— Поиски мудрости, во имя одной только сладости познания, друг Оуэн. Тебе, видно, не дано этого понять. И кроме того, я не великий чародей, как… как тот, что говорил с нами. Я хочу кое-чему научиться.
— О, Кайтай, если бы я знал, чего хочу, — произнес Оуэн, глядя вдаль. — Посмотри туда. Западные ворота. Отсюда их хорошо видно.
Это было гигантское сооружение из розового камня, со ступенчатой крышей, выложенной ярко-красной черепицей, и открывавшейся посередине широкой аркой. Огромные базальтовые изображения давно забытых царей с обеих сторон охраняли Западные ворота Мазайна. Въезжавшие под арку повозки и вступавшие под нее люди, пешие и конные, казались карликами на фоне этих истертых временем черных исполинов. У самых ворот, с выражением бесконечной скуки на лицах, стояли вальяжные, щегольски одетые и отлично вооруженные стражники.
Когда Оуэн и Кайтай въезжали в гулкие ворота, красивый молодой офицер лениво поднял руку, и они остановили коней.
— Торговцы? — спросил офицер.
Оуэн решил избежать лишних объяснений и просто кивнул. Он уже шарил в кошельке в поисках подходящей монеты.
Элегантный офицер получил серебряную монетку и, даже не потрудившись попробовать ее на зуб, с зевком махнул путникам рукой.
Оуэн и Кайтай пробрались сквозь толпу и вскоре оказались на прямоугольной площади, открывшейся сразу за воротами. Тут Оуэн снова придержал лошадь и осмотрелся.
— Однако много воды утекло с тех пор, как я впервые попал сюда, — задумчиво сказал он. — Очень много. Я был тогда еще юнцом, на все смотрел большими глазами, и город показался мне вдвое больше, чем кажется сейчас. Где-то здесь была гостиница… а! Вверх по той смешной улочке.
— Похоже, на лошади там не проехать, — заметил Кайтай, поворачивая коня. Они въехали в узкую, как коридор, улицу, темную от громоздившихся по обеим сторонам высоких домов. За поворотом открылась неширокая площадь, ограниченная с одной стороны высокой стеной, а с другой — дочерна прокопченным сооружением из нескольких этажей, с выцветшей деревянной вывеской, на которой было намалевано почти уже неразличимое изображение какой-то птицы.
И площадь, и большой двор гостиницы были полны народа. У конных рядов толпились озабоченные покупатели, а вдоль стены были привязаны лошади и мулы. Было там и одно-два странных животных, названий которых Оуэн и Кайтай не знали. Почти у самой гостиницы, вокруг небольшого костра, стояли красочные кибитки, под ними бегали и кувыркались шустрые грязные дети. Меж кибиток ходили смуглые женщины в ярких одеждах.
— Цыгане, — произнес Оуэн, кивая в сторону лагеря. — Жестянщики и воры, но я ничего не имею против них.
Кайтай закивал:
— Я их никогда не видел, но много слышал о них. Древнее племя… — Он смолк в задумчивости.
— Их язык очень старый. Интересно…
— Может, кто-то из них и сумеет помочь тебе с переводом рукописи, — сказал Оуэн, — а заодно выкрадет у тебя изо рта зуб и при этом наплетет с три короба самого невозможного вранья. Мало кто из них умеет читать даже на одном языке, хотя говорить они могут на многих.
Друзья спешились и повели коней к коновязи. Тут же появились конюхи, и Оуэн передал им поводья.
— Смотрите, чтобы все было в порядке, — приказал он конюхам, а те улыбались и кланялись в благодарность за брошенные им монеты.
— Получите еще, если будете хорошо обращаться с нашими лошадками, — добавил он, снимая сумку с седла. Затем многозначительно поднял свой черный серповидный топор. — Или вам придется познакомиться кое с чем, если зверюшки будут недовольны.
Кайтай ничего не сказал — он только сверкнул раскосыми глазами на конюха, бравшего у него лошадь, и парень нервно заулыбался.
— Сейчас пойдем к хозяину гостиницы и договоримся о ночлеге на сегодня и завтраке, — сказал Оуэн, показывая дорогу, — а потом займемся делами.