— Кое-что есть. И приятель еще принесет. — И совсем по-взрослому добавил: — Ты не беспокойся, мама. Мы не пропадем. Сумеем сами о себе позаботиться.
Она открыла было рот, чтобы возразить, где, мол, уж вам самим о себе позаботиться, и снова завести разговор о возвращении в интернат, но вдруг почувствовала, что вовсе не хочет помогать тем. Хватит с нее. Пускай сами его ищут. Так им и надо!
— Я, пожалуй, выпью и вторую бутылку.
— Ну конечно.
Она откупорила вторую бутылку и смотрела, как он приканчивает бутерброды, жуя все медленнее и медленнее, вот он допил вторую бутылку, скомкал замасленную бумагу и положил вместе с бутылками в пакет.
— Это тебе лучше взять с собой. — И не дав ей рта раскрыть: — Только не заводи снова эту волынку про интернат. Как-нибудь сам проживу. К тебе, конечно, загляну, ну и вообще…
— Когда же? — шепнула она, невольно поддаваясь его мальчишескому оптимизму, завороженная возникшей вдруг в ее воображении картиной: в один прекрасный день, когда она меньше всего этого ждет, на пороге появляется красивый молодой человек, это ее сын, взявший свою судьбу в свои собственные руки и добившийся счастья и удачи, а потом ей подумалось, что лучше бы всего — пусть жизнь остановит его, пока не поздно, чтоб не пришлось ему голодать, холодать и бедствовать.
— Когда же, Джимми?
— Точно не могу сказать. Как только удастся. А сейчас тебе лучше уйти. Мой товарищ может появиться с минуты на минуту.
Его слова прозвучали бы совсем по-взрослому, если бы не детский, срывающийся голос. Она встала, прошла те несколько шагов, что отделяли ее от двери, и остановилась, чувствуя, что они должны еще что-то сказать друг другу. И не ошиблась.
— Мам…
— Да, Джимми, — сказала она. — Да…
Давно уже не приходилось ей столько раз слышать слова «мама» за такое короткое время.
— Ты сегодня здорово мне помогла, я этого не забуду.
Потом она торопливо поднималась по лестнице домой и, чувствуя себя преступником, тщательно заметающим следы, опустила пакет в бункер мусоропровода, тот с глухим стуком упал на дно.
— Ну как? — осведомился муж, ставя пивную бутылку на журнальный столик, на котором появился еще один кружок в дополнение к бесчисленным прежним.
— Что как?
— Ты же ковер ходила смотреть. Он для пола?
— Да. Очень красивый.
— А какого цвета? — не отставал муж.
— Коричневый, — сказала она равнодушно и присела к столику напротив него, где обычно сидела. И все с тем же ощущением совершенного преступления, будто играя роль в кино или телефильме, взяла у мужа сигарету и неумело затянулась.
Как бы ни обернулось дело с Джимми и его почти взрослым приятелем, ее поступок — чистейшее безумие. Чистейшее. Но они же обещали сделать из него хорошего мальчика и не сделали, а если б она не помогла ему, кто бы ему помог? «Ты здорово помогла мне сегодня, мама». Ты, мама… Поглощенная своими мыслями, она не заметила все нарастающего гнева и возмущения мужа и, когда он наконец грохнул кулаком по столу, едва не подпрыгнула.
— Да что с тобой такое? Чем, черт дери, ты занята и куда ходишь, когда меня нет дома?
— Чем занята? — тупо повторила она. — Когда тебя нет дома?
Она ничего не понимала.
Он привстал и наклонился, приблизив к ней лицо, и она невольно отшатнулась, потому что от него крепко разило перегаром.
— Если ты таскаешься к какому-нибудь подонку, я… я выбью душу из тебя и из него!
— О господи! — вырвалось у нее. — Если б в этом было дело!
— Если б в этом было дело? — вытаращил глаза муж. — Если б в этом…
Его лицо стало наливаться краской, даже по шее пошли пятна. Он занес руку, и она втянула голову в плечи. Вот до чего у них дошло! Но он не ударил.
— В какое дерьмо превратилась наша жизнь, — пробормотал он. — Все летит к чертовой матери.
Она погладила его по руке, точно ребенка, которого надо успокоить, и подумала про Джимми.
— Когда тебя нет дома, я сижу одна, — сказала она.
Он кивнул.
— Что я, не знаю! Конечно, ты сидишь одна.
И глотнул пива. Но тут раздался звонок в дверь, и он рывком вскинул голову, а в глазах снова вспыхнуло подозрение.
— Ну нет, я сам открою. А ты сиди где сидишь.
Он вернулся с двумя полицейскими. Она рукой прикрыла рот, чтобы подавить вздох.
— Сидите на месте, — сказал первый и более внушительный из них почти словами мужа и выставил вперед квадратный подбородок. Квадратный подбородок на квадратном лице. — Вам известно, где находится ваш сын, фру Ларсен?