Овраг упёрся в полукруглую стену — остатки древнего колодца, что столбом уходил вверх. Над головами детей в затишье перебирала листьями осина, словно жаловалась: «Я бы ещё поспала. А вы меня разбудили, полуночники».
Рядом с топким дном колодца, в вечной прохладе, блестела грива снега. Снег был не чисто-белый, а с грязноватой желтизной. Овцы накинулись на него и стали лизать и грызть.
Насытившись, передние уступали место задним и по крутосклону бочком поднимались к небу, что отсюда напоминало синюю реку.
А Белая Предводительница, расставив уши, как локаторы, следила, чтобы всем хватило снега и никто по жадности не захватил бы лишнего.
Когда баран Крутые Рога со своей свитой дольше других задержался у снежной гривы, Белая Предводительница сказала ему на своём языке:
«Пора и честь знать».
«Это вы мне?» — удивился он.
«Вам и вашим спутницам тоже».
«Гм, — сказал баран Крутые Рога. — Интересно».
Но спорить не стал и вслед за овцами принялся подниматься по склону. Саламандра напомнила ему:
«Ваше достоинство… Где оно?»
«При мне», — ответил баран.
«Не похоже. Вы же знали про овраг, про это лакомство?»
«Я — нет. Она знала».
Потихоньку все овцы ушли, и Белая Предводительница тихим блеянием пригласила людей отведать снега.
Галя взяла его в ладонь. Это была самородная крупная камская соль — бузун, что исстари добывали в варницах по Каме. Девочка попробовала её на язык. Соль была как соль: горькая и вкусная. Девочка заглянула Белой Предводительнице в глаза и спросила:
— Как ты её нашла? А я-то думала: снег.
Овца дохнула ей в лицо и заспешила вслед за отарой. Поднималась она легко, будто всю жизнь путешествовала по горам, и успеть за ней было невозможно.
Дети хватались руками за траву и камни, скользкие от росы, сползали и всё-таки поднимались всё выше и выше.
Наверху, на плато, все трое зажмурились от солнца.
— Ой! Ой! Ой! Ой! Ой! — простонал Галим. — Не глядите вниз: голова закружится. Как я залез, самому не верится.
Василий с зажмуренными глазами отполз подальше от обрыва и отожмурился. А Галя через плечо всё-таки глянула вниз, где дно колодца виделось с пятачок, а соль — с копейку, закусила губу, заторопилась от обрыва. И остановилась.
Прямо перед собой она увидела башню Чёртово городище. А вокруг, словно белые, чёрные и синеватые облака, грудились овцы и с треском и хрупаньем ели степную траву — сладкую или солоноватую. Никто из них не кашлял и не жаловался на жизнь.
Чуть в сторонке стояла Белая Предводительница — охраняла стадо.
— Понятно, — сказал Галим. — Всё понятно: у них матриархат. У нас, я не пойму, что?
— Не поймёшь? — удивился Василий. И не без гордости объяснил: — Патриарха-аат! Забыл, что ли, чему в школе учили?
— Это в какой такой школе? — спросила Галя.
— В нашей, — тихо ответил мальчуган.
— В вашей? — девочка возвысила голос. — Ты ничего не перепутал, Василий?
— А чего я должен путать?..
— Мы — люди, — провозгласила Галя. — У нас же равенство! Ра-вен-ство. Разве вас этому не учили в школе? Ни за что не поверю, что не учили.
Василий спросил упавшим голосом:
— А патриархат — это у кого?
За Галю ответил Галим:
— Был патриархат. А теперь: тю-тю!
И незаметно сделал знак товарищу: давай поговорим без свидетелей.
Дождавшись, когда Галя уйдёт вперёд, Василий вздохнул:
— Жалко.
— Кого жалко тебе? — спросил татарчонок и потребовал: — Сказывай, сказывай!
— Патриархат жалко, — сказал Василий.
— Ну, и что бы ты с ним делал?
После молчания Василий ответил:
— Придумал бы…
Показал лицом на Галю и на Белую Предводительницу и пожаловался:
— Куда ни повернись — матриархат! А уж дома у меня… Без мамы шагу не ступи.
— От-ме-нят! — утешил друга татарчонок.
— Кого отменят? — не понял Василий.
— Матриархат отменят!
— Ааа…
Татарчонок повёл глазами в сторону Гали и предупредил шёпотом:
— Ей только не сказывай.
— Что ты!
И друзья побежали догонять девочку.
Глава шестая. Легенды Чертова городища
Смелей твори Добро! Придёт пора,
И ты узнаешь тоже вкус Добра.