Он назвал себя и, не хвастаясь силой, как все остальные люди, осторожно пожал мою руку. А про ребят спросил:
— Ваши?
— Земляки.
— Мы тут все земляки, — обрадовался капитан. — У меня беда-то какая? Трос перетёрло. В тумане не найду баржу с дочерью — и баста. Что ты будешь делать? Я уж и в Челны съездил, заодно отвёз пассажиров. И там нет баржи. И у Гусиного острова искал, и в затоне, и на Кривуше. И гудел, людей расспрашивал. Нету. Да что это, думаю, Тихий океан, что ли?
Он ещё и ещё раз пожал мне руку — на этот раз больновато! — и произнёс с чувством:
— Спасибо!
— Я тут ни при чём, — сказал я. — Это всё ребята: Галим и Василий.
— Они? — не поверил капитан.
Мы с Галей ответили в один голос:
— Они.
Капитан сдвинул фуражку на лоб, почесал в затылке и сказал:
— Сходни спустили. Откуда сила-то взялась? Отарушку вывели промяться. А то погибла бы отарушка-то! Галя, ты им хоть помогала маленько?
— Маленько, — отозвалась девочка.
— Много! — уточнили Галим и Василий.
— А что вы ели-то? — спросил детей капитан.
Татарчонок не без гордости ответил за всех:
— Рака!
А Василий добавил:
— Галим поймал.
— Одного рака? — покачал головой капитан. — Это не еда.
— Мы ещё картошку ели! — вспомнила Галя.
— Картошку? Картошка ещё туда-сюда, — сказал капитан.
Он вынес с катера трёх копчёных лещей и самого большого отдал Галиму, а остальных Василию и мне:
— Угощайтесь.
Потом мы помогли капитану собрать отару и посадить на баржу. Овцы поднимались по сходне и часто кланялись. Мне показалось, что Белой Предводительницы среди них не было.
— Как баржу поведём, — спросил капитан Галю, — на тросу или «под ручку»?
— «Под ручку», — ответила девочка. — Чтобы с катера на баржу ходить можно было: овец проведывать.
— «Под ручку» я баржу с мели не сдёрну. На тросу поведём. Трос у меня запасной: стальной — не порвётся…
Он посмотрел на нас и снял фуражку. Волосы у него были короткие, как у старого боксёра, выгоревшие добела, а глаза при солнце не синие, а голубые.
— Ну чего, мужики… — начал он, и голос у него дрогнул. — Ехать надо…
Мне, Галиму и Василию — каждому в отдельности — он бережно пожал руку и каждому в отдельности же сказал:
— Будьте здоровы.
И опять спросил меня про ребят:
— Родня маленько?
— Земляки.
— Ааа…
Так же по отдельности с каждым из нас за руку попрощалась Галя. Мне она сказала:
— Будьте здоровы.
А мальчикам с прибавкой:
— Не скучайте тут без меня.
— Я не буду, — заверил Василий.
А Галим понюхал подарок — копчёного леща — и заявил с упрямкой в голосе:
— А я буду.
Василий тоже понюхал леща и поправился:
— Я, может, тоже буду…
Отец и дочь поднялись на катер «Орион». После хлопот катер стащил баржу с мели, повёл её на стальном тросе, повернувшись к нам правым бортом. Галя прощально махала нам красным флагом и что-то кричала.
Что?
Из-за шума двигателей слова девочки разобрать было нельзя, но Василий сказал:
— Хвалит нас.
— Кого? — насупился Галим. — Тебя одного, что ли?
Василий посмотрел на меня и сказал:
— Нас всех.
«Орион» удалялся вверх по Каме, и за Заячьим островом его не стало видно. Я попрощался с ребятами и поднялся на гору Чёртово городище — наглядеться на Каму.
На горе я пробыл до вечера.
Здесь солнце было близко от меня. Сухие стебли веночника слюдяно сверкали и розовели в его лучах. Казалось, солнце садится в розовые снега, что дожили у башни до раннего лета, и они не жалеют о том, что сейчас уйдут в землю и дыханием растают в небе.
Глава седьмая. Сотворение планеты
Галя стояла в рубке около отца и время от времени с нежностью дотрагивалась до него, чтобы лишний раз убедиться, что отец здесь и больше не потеряется.
Оглаживая рукояти штурвала ладонями в несмываемом мазуте, отец улыбался и хмурился одновременно.
— Я считал, что во мне ни одной слезинки не осталось, — говорил он… — Не осталось — не надо. Тебя нашёл — откуда они взялись? До этого последний раз плакал, когда маму провожали.
И сильнее завертел штурвальным колесом.
Упоминание о маме болью отозвалось в душе девочки. Она зажмурилась, пережидая боль, открыла глаза и увидела, как прямо по курсу надвигается белый город Челны — та его часть, названная Новым городом, что много моложе Гали.
«Я буду звать его Новгородом, — решила про себя девочка. — Я знаю: Новгород уже есть. Там были былины, вече, и Садко там был. Моя земля тоже старинная, и люди обживали её тысячи лет. Новгород. Нижний Новгород. Новгород-Северский. Новгород-Камский. Ведь Новгород — это Новый город, правда?»