Мяк! Мяк!
На этот раз Веденей мяукнул на всякий случай: яблоко упало рядом и не задело его, но кто обжёгся на молоке, тот дует на воду.
От обиды на дроздов, на яблоки, на себя и ещё на кого-то, неизвестно на кого, кот стал тереться о ноги девочки, дрожать и изгибаться всем телом.
— Хочешь, чтобы тебя пожалели? — спросила Галя. — За что?
Кот замурлыкал громче и жалобнее, но вдруг замолчал, насторожился и шмыгнул в траву — за добычей или по соображениям иного — высшего! — порядка, которые людям не ведомы.
— Ну вот, — сказала Галя. — А я тебя чуть было на самом деле не пожалела.
Она подобрала с земли большое бордовое яблоко, прижала к губам, но есть не стала, а пошла дальше, дыша таинственным медовым запахом, и яблоко, согреваясь от дыхания девочки, пахло ярче. Она остановилась, отняла его от губ и рассмотрела как следует. Яблоко было с ямочками на щеках! Галя посмотрела сквозь него на солнце и в глубине угадала семечки.
Когда это было-то? Да нынешней весной она отбила у кота Веденея дроздёнка — голенького, пупырчатого, похожего на жабу. В птенце, заполняя всё внутри, билось сердце, по незнанию ещё не успевшее хорошенько испугаться. Дроздёнка тогда она положила в гнездо, а кота Веденея в наказание заперла в чулан, но он, наверное, так ничего и не понял.
Галя вспомнила об этом случае, потому что семечки, просвечиваясь, вздрагивали внутри яблока, как сердце новорождённого птенца.
— Да нет, — сказала она себе. — Это пульс у меня такой.
Галя ещё раз подняла яблоко к солнцу и в серёдке его увидела семена, окутанные золотым дымом.
— Их же сердечком зовут, — вспомнила девочка. — Правильно: сердечком…
И замерла.
В оконце среди листьев она увидела Ладонь Ивановну, что мозолистыми ветвями оплела небо. Наверху, в развилке, трудился мальчик лет десяти — собирал яблоки в подол рубахи. Подол раздулся дальше некуда, а сборщику всё было мало.
Как только рубаха терпит!
Долго-предолго мальчик спускался с яблони, хотя тут было невысоко, и яблоки, не помещаясь в подоле, падали вниз, отчего сборщик плодов вздрагивал и испуганно озирался. Наконец он оказался на земле и передохнул. Придерживая подол зубами и левой рукой, правой он подтянул штаны и спиной к девочке побежал прочь из сада.
Галя окликнула его:
— Погоди!..
От неожиданности он выпустил подол рубахи, и яблоки, как картошка, с грохотом просыпались на землю.
А мальчик мчался, не оборачиваясь, запнулся о корень, не видимый в траве, вскочил на ноги и, прихрамывая, заторопился к ограде.
Около корня девочка подобрала тюбетейку и, размахивая ею, побежала за беглецом.
— Куда ты? — кричала она. — Подожди меня!.. Тюбетейку потерял!..
На бегу он потрогал голову, остановился, повернулся, заслонясь от солнца ладонью, долго смотрел на Галю.
И, заправляя рубаху, сконфуженно пошёл к девочке.
Она протянула ему тюбетейку, вышитую серебряными нитями, в узорах и крестах, и похвалила:
— Красивая у тебя тюбетейка, Галим.
Он недоверчиво взял её из Галиных рук, надел на голову и сказал:
— Красивая, конечно. — Нахмурился и прибавил: — Для тебя ношу.
— Галим, — Галя мягко взяла его за руку. — Пойдём, я тебе ведро яблок вынесу.
— Нет, — он покачал головой, — я не для этого сюда приехал. — И показал лицом не зелёный ложок: — Узнаёшь?
— Погоди.
Белая овца, расставив уши в стороны, как локаторы, из ложка смотрела на Галю. А рядом, точное подобие матери, стоял белый ягнёнок и тоже смотрел на девочку.
— Белая Предводительница! — воскликнула Галя и, увлекая за собой Галима, побежала к ней. Татарчонок с неожиданной силой остановил девочку за руку.
— Меня машина ждёт, — сказал он и показал на дорогу в поле. Там стоял красногрудый автомобиль о десяти колёсах, такой же, какой отец привёз на барже из Челнов.
— Одну минуточку, — умоляюще попросила Галя.
— Не могу.
— Где ты нашёл Белую Предводительницу?
— На Чёртовом городище. Ягнёнка она родила в пещере. Они всё время паслись у башни. Их не трогали. Думали, что хозяева за ними смотрят…
Красногрудый автомобиль дал длинный гудок.
— Тебя зовут! — сказала Галя, а Галим и бровью не повёл.
— …Я говорю Василию: «Друг! Давай их в Котловку свезём и Галине отдадим». Он говорит: «Давай отдадим!» Я говорю: «Премируем Галину овцой и ягнёнком?» Он говорит: «Премируем, конечно!» Совхозная машина к вам пошла, я их и привёз.
— А Василий?
— Домовничает.
— Не отпустили?..
Снова прогудела красногрудая машина — на этот раз громче и нетерпеливее. Галим хладнокровно посмотрел в сторону дороги и сказал: