— С сестрёнкой сидит. Давай руку. Прощаться надо.
— Спасибо…
— Не на чем.
Он побежал было к дороге, но Галя отчаянно крикнула ему вслед:
— Погоди!
Татарчонок остановился и спросил:
— Чего?..
Галя подбежала к нему и протянула яблоко:
— Хоть одно возьми!
Татарчонок взял его, потёр о штаны, так что оно глянцево заблестело, и сказал про ямочки на щеках яблока:
— Улыбается… Я его Василию отвезу.
Спросил встревоженно:
— Чего у тебя с ухом-то?
— С этим?
— Ну.
— Пчела ужалила.
— Да-аа… Ваши пчёлы ужалят, дак ужалят!
— А ваши?
Красногрудая машина загудела в третий раз. Из неё выскочил маленький нестарый человек и что-то закричал по-татарски.
— Ругается. — Галим улыбнулся Гале, показав в улыбке широкие жёлтые зубы. — Дедушка ругается. Ох, и ругается!
И побежал к дороге.
На полпути остановился, подбросил яблоко, поймал его.
— Ещё, может, увидимся! — крикнул он девочке, добежал до машины, не оборачиваясь, и сел в кабину. Заревел мотор, красногрудая машина, окутываясь пылью, понеслась по дороге и пропала из глаз.
Кто-то дотронулся до пальцев девочки. Белая Предводительница и ягнёнок тыкались носами в Галины ладони, где недавно было яблоко, и его дух щекотал им ноздри.
— Милые вы мои! — сказала Галя и обняла за шею Белую Предводительницу. А потом взяла на руки ягнёнка. Он обдал ей лицо нежным дыханием и в знак особой признательности взял ухо девочки в мягкие губы и отпустил его. Она счастливо засмеялась и коснулась лицом его шелковистой шерсти.
— Милые вы мои! — повторила Галя и с лёгоньким ягнёнком на руках пошла в деревню.
Рядом бежала Белая Предводительница и поглядывала на Галю и на сына. В её глазах, золочённых солнцем, жили приязнь, доверие и припоминание прародины — древних южных степей, где по весне зацветают тюльпаны, каких нет в наших краях, где песками струятся травы, а вода в редких колодцах солона и желанна, как жизнь.
