«А имя-то у неё есть?»
«Имя есть: Микки звать».
Радости-то сколько было у ребятишек! Нынче я её проведала. Она загордилася: меня не признаёт.
Женщина с бирюзовыми серьгами спросила:
— Это, наверное, морская свинка была?
— Она, — согласилась бабушка Матрёна. — Мне её в Челнах дали по знакомству. Говорят: «Свинка морская». Я смотрю: на свинку вроде не походит. Только что белая.
С воды потянуло сыростью, и бабушка Матрёна наказала малышу:
— Шапку удевай!
Сама натянула на голову малыша пуховую шапочку с длинными ушками и пропела:
— Ласкун какой! В шапке-то ты как заинька. Только что уши опущены. Дак, он, поди, тоже их опускает, когда холодно. Заинька-то!
В сторонке Галя послушала разговоры, поулыбалась и, никем не замеченная перешла на баржу, что пеньковым тросом была привязана к кнехтам катера.
Баржа выглядела островом из железа с ямой посредине. На дне ямы грудилось стадо овец. Они поглядывали наверх, где белело небо и по краю пропасти, громыхая железом, ходила Галя. В глазах животных не было ни горя, ни радости, одно ожидание: «Что-то будет?»
Девочка попыталась запомнить их, но животные походили друг на друга, не запоминались, кроме барана с закрученными в кольца рогами, который сказал ей с вызовом: «Ме-ее!»
В душе Галя старалась вызвать жалость к пленницам, но из железной ямы пахло аммиаком, и девочка отошла на корму и села в копну прошлогоднего сена.
Низко над Камой между тучами прорезалась заря. Тонкой восточной стрелой она насквозь прожигала небо и, раскаляясь добела и остывая докрасна, туманясь, летела дальше на запад. Этот резкий скифский закат тревогой отозвался в душе девочки. Она зарылась в сено и уловила в нём запахи дикой рябинки, таволги и василька.
— Васильки ещё пахнут, — удивилась она. — Зиму пролежали в сене. Мы с мамой ходили по васильки…
Припоминания себя маленькой смежали ей веки, и девочка крепко заснула.
Глава третья. Ау!
Ближе к полуночи ей приснился кот Веденей. Он попросил разрешения курить. Так и сказал: «Курить можно?»
Галя не очень удивилась, почему он свободно говорит по-русски. Только напомнила:
«Ты же не куришь».
Кот Веденей пожал плечами, закурил сигару, похвалил её:
«Гаванская».
И с укором выговорил:
«Где ваше достоинство?»
«Чего?..»
«Вас оскорбляют. На вас клевещут. Вам кричат несусветную ложь: «Капитан «Ориона»! Закусывать надо!» Вы же в рот не берёте спиртного!»
«Нет, конечно», — подтвердила Галя.
«Тогда почему снесли оскорбление?»
Девочка пробормотала виновато:
«Что надо было делать?»
«Идти на абордаж! — рявкнул кот Веденей, и глаза его загорелись жёлтым боевым огнём. Пеплом сигары он начертил на полу план сражения: — Сначала — борт в борт. Потом в ход багры. На катере «Орион» их два — лесосплавной и противопожарный. Даёшь лайнер! В трюме и буфете выставить охрану: там запасы рома и провианта. На лайнере поднять наш флаг: череп и скрещенные кости. К пассажирам — строго индивидуальный подход. Красивых женщин — в жёны пиратам. Труху — за борт или на реи. Только и забот! Разве это было так трудно?»
«Но у меня нет опыта, — оправдывалась Галя. — Я не умею… К тому же… Зачем обязательно нападать? Вот сегодня вы напали на беззащитного голубя…»
Шерсть на коте Веденее встала дыбом.
«Без-за-щит-но-го? — прошипел он. — Ха-ха! Этот «беззащитный» спит, а кому хочешь глаз выклюет. Ему мы когда-то сбывали товар, и он нагло обсчитывал нас. Вдобавок голубок приторговывал рабами».
«И вы небось приторговывали?» — прошептала Галя.
«Никогда! Во-первых, хлопотно. Надо везти живой товар из Африки в Америку, а это, знаете ли, на любителя. Я не мог! Я не выносил стонов бедных рабов и, положа лапу на сердце, жалел их».
«Так вы были добрым пиратом?» — обрадовалась девочка.
«Не скажите, — охладил её кот Веденей. — Однажды я вздёрнул на рее испанского священника за то, что он отказался обвенчать меня с очаровательной гречанкой и заодно тут же на палубе отпустить мне грехи. А сейчас я всё чаще начинаю думать… Может быть, он не понял, чего я от него хочу? Ведь бедняга не знал английского языка».
«Вы знаете английский? — с уважением спросила девочка. — Вы — настоящий англичанин?»
Кот Веденей откусил конец сигары и выплюнул его.
«Англичанин корсиканского происхождения, — сказал он. — А почему моя родословная вас интересует?»
«Ну… мы с вами… не совсем чужие…» — напомнила Галя.
«Да? — кот Веденей грустно усмехнулся. — А благодарность? Подарок мог вам не понравиться. Но дама из общества должна уметь скрывать свои чувства. Нельзя же так, извините, визжать. Вы могли бы мне сказать: «Благодарю вас за усердие». И я был бы счастлив».