Выбрать главу

— Я боюсь, — сказала Карана. — Боюсь, что это плохо кончится. — Она посмотрела на сильную руку Лиана, вспоминая его ласки и желая их сейчас. Она получила то, чего хотела, и все, что ей нужно теперь сделать, — это доставить Лиана целым и невредимым домой, в Готрим. Но ее беспокоило дурное предчувствие: вихрь из мрака, и ее швыряет в одну сторону, а Лиана — в другую. Лиан слабо улыбнулся.

— От этих врат одни неприятности.

С тех самых пор, как Тензор забаррикадировался, аркимы яростно трудились над тем, чтобы сломать дверь. Однако все, что они перепробовали, было предусмотрено Кандором. И тем не менее, то, что построено одним инженером, может быть разрушено другим. С тех пор, как стало известно, что Тензор использует врата, они удвоили усилия.

Шанд в кухне с каменными сводами заваривал себе чай из чарда. Сверху до него донеслись голоса — аркимы опять спорили. Селиала и ее группа проповедовали осторожность, примирение и отчаяние, тогда как те, кто пережил падение Шазмака, предлагали более крутые и яростные меры. Мендарк с Таллией подбадривали консерваторов и утихомиривали ястребов, но все напрасно.

Мендарк просунул голову в кухонную дверь.

— Шанд, иди сюда! Скажи мне, что ты думаешь!

Прихватив кружку с чардом, Шанд пошел наверх посмотреть на новое средство. Таллия, помогавшая готовить взрывчатку вместе с близнецами Ксарой и Шалой, суетилась тут же. Вымазанная с ног до головы в саже, она была очень бодра.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Мендарк у Шанда, когда тот, не торопясь, отхлебнул чай из кружки. — Честное слово, ты хуже Надирила.

— Благодарю за комплимент. Это может сработать, — правда, вероятно, снесет всю башню.

Когда Шанд возвращался на кухню, его поймал за рукав Оссейон.

— Будет беда, как только взорвут эту дверь, — прошептал Оссейон, потирая челюсть четырехпалой ручищей. — Нам бы лучше быть готовыми к этому.

— Какая беда?

— Пять-шесть аркимов — ты, вероятно, знаешь, о ком речь, — взвинтили себя. Хуже всех Баситор и Хинтис. Я видел такое раньше — берсеркеры! Самые страшные враги в бою, потому что их ничто не может остановить, кроме смерти. Нужно смотреть в оба. Эта парочка войдет первой, когда откроют дверь.

— Карана и Лиан? Я об этом не подумал. Где Таллия?

— На улице. Я схожу за ней.

Он ушел, а Шанд отозвал в сторонку Малиену и Селиалу.

— Я этого боялась, — сказала Малиена, узнав, в чем дело. Теперь пора, Селиала, — продолжала она, теребя густые рыжие волосы. — Мы должны оказать сопротивление или погибнуть.

— Лиан — это ключ, — ответила Селиала, которая была похожа на привидение.

— Да! Как только дверь откроется, мы должны его вынести. Нас пятнадцать, и только семь верны Тензору. Я пойду за Лианом, — сказала Малиена, — а ты перекроешь им путь, пока я буду его уводить.

Вскоре раздалось несколько мощных взрывов, которые следовали один за другим, и, наконец, самый оглушительный. Пыль закружилась в воздухе.

— Вот оно, — прошептала Малиена. — Наше время пришло, мой друг Селиала. Арким против аркима. Какой ужасный день! Не подведи нас теперь.

43

Ужасная сила

— Чего ты от меня хочешь? — спросил Лиан Феламору, когда она вернулась.

— Это имеет отношение к Непреодолимой Преграде, — ответила та, — которая заточила нас на Сантенаре так же, как мы заточили Рулька в Ночной Стране. Лиан, расскажи мне, что случилось после смерти Шутдара, да поскорее.

Лиан подскочил. Она знает, что он ищет разгадку этой тайны уже целый год?

— Особенно нечего рассказывать. — И Лиан поведал ей об окончании «Сказания о Непреодолимой Преграде», но умолчал о собственных изысканиях и о странных обстоятельствах убийства девушки-калеки.

— Должно быть что-то еще, — сказала Феламора. — Кто там был в конце?

— Целые армии, возглавляемые величайшими предводителями того времени. Конечно, Рульк, затем Кандор, Квинлис, первый Магистр Совета. Несколько других аркимов…

— Тензор? — перебила она.

— Он был там; после уничтожения флейты вокруг башни возник ореол смерти на пол-лиги, но, как ни странно, не внутри нее. В это время Великая Преграда закрыла путь между мирами.

— Продолжай!

— Прошло много часов, прежде чем осмелились пересечь поле, заваленное трупами, и войти внутрь. Думаю, первыми там оказались Рульк, Ванс, Баггус, Ялкара…

— Ялкара, Ялкара! — Трясясь от злости, Феламора повторяла имя своего врага. — Я этого не знала. Расскажи все.

— Об этом мало что известно. Ялкара сильно обгорела, но ничего не нашла. Да и никто не нашел, хотя позднее башню разобрали по кирпичу. Наверно, Золотая флейта уничтожена, поскольку не осталось никаких ее следов.

— А Ялкару обыскали?

— Всех, кто выходил из башни, раздевали донага перед остальными. Даже Рульк подчинился.

Лицо Феламоры было бесстрастным, напоминая маску. Узнала ли она что-нибудь ценное? Она ушла, заперев за собой дверь изнутри.

— Я не могу это вынести, — пожаловалась Карана. — Что происходит внизу?

Лиан не отвечал. Вместе они стояли у окна, глядя на море. Было чудесное утро, такое ясное, что вдали был виден горный пик. Башня дважды вздрогнула. Лиан с Караной заметили, что один из маленьких конусов у подножия Катадзы дымится и извергает огонь.

— Итак, — произнесла девушка, — снова твое «Сказание о Непреодолимой Преграде». Оно послужило началом и, возможно, станет концом всего. Что ты узнал с тех пор, как попытался спасти меня из крепости?

Лиан поведал ей о письме Кандора.

— Чтобы продолжить Сказание, мне необходимо восстановить ход событий, но пока я ни на шаг не приблизился к разгадке таинственной гибели девушки-калеки.

В этот момент на пороге показалась Феламора.

— Тише! — предостерегла Карана и, обвив руками шею Лиана, заткнула ему рот поцелуем.

Феламора уселась на пол и достала из трубки-чехла свиток, который медленно развернулся. Она подняла его дрожащей рукой. Наконец-то! Тензор по небрежности оставил Зеркало на скамье и отправился еще в одно путешествие с вратами.

— Я полагал, что вам запрещено использовать магические приспособления, — заметил Лиан.

— Да, это наше древнейшее табу.

— Тогда…

— Я нарушила табу, — отрезала Феламора. — И я дорого заплачу за это. А теперь оставь меня!

— Что это!? — воскликнула Феламора, задрожав. — Этого не было, когда я в последний раз сражалась с Ялкарой.

Лиан заглянул ей через плечо, зачарованный. На Зеркале не было ничего, кроме символа в виде огненной луны и серебристых иероглифов по краям. Феламора сосчитала иероглифы.

— Их девяносто девять, — сказал Лиан. — Неповторяющихся всего тридцать три. Некоторые встречаются много раз, другие — нет.

— Значит, это не украшение, — заметила Феламора. — Иероглифы что-то обозначают.

— Я нигде не встречал прежде этой письменности, — сказал Лиан.

— Я… Мне это не нравится. Боюсь, это ловушка. — Феламора была как натянутая струна.

— Ты можешь пользоваться Зеркалом? — спросил Лиан, и летописец в нем так же жадно наблюдал за ней, как раньше — за Тензором.

— Оно заперто, а ключ — в Туркаде. Но я видела, как его использует Ялкара.

Долго ничего не происходило. Карана вернулась к окну и изучала извержение внизу. От взрыва камни взметнулись в воздух так высоко, что почти достигли вершины горы Катадзы.

И в эту минуту Зеркало открылось со вспышкой белого света, которая снизу осветила лицо Феламоры. Слова и картинки замелькали на поверхности с головокружительной скоростью. Лиан попытался вглядеться, но она погрозила маленьким кулачком.

— Только мои глаза, летописец. — Лиан присоединился к Каране у окна.

— Где ты, мой враг? — кричала Феламора, поднявшись на ноги и держа Зеркало перед собой. — Где ты, Ялкара? — Но образ, который особенно часто должно было отражать Зеркало, не появлялся.