- Как угодно.
Слуги входили и выходили; С'Корси занялся своими гроссбухами, во время работы его мучили частые приступы кашля, после которых он бледнел и громко хрипел. Наконец вернулся первый слуга. Он коротко переговорил со своим хозяином-пауком.
- Ее ведут, - объявил С'Корси. - Она... немного покалечена. Пожалуй, я скину небольшую сумму. Двадцать пять теллей. - Его губы растянулись во что-то отдаленно похожее на улыбку. - Остановимся на этой цене?
- Сначала я должна ее увидеть, - холодно возразила Таллия, уже не уверенная, что у нее есть выбор и что ей удастся выйти отсюда живой.
Появился еще один слуга, который нес узел окровавленных тряпок, откуда свисали тонкие руки и ноги. Он швырнул узел на пол перед Таллией. Она опустилась на колени и отвела волосы с узкого личика ребенка. Это была Лилиса, ее жестоко избили: тело девочки было покрыто кровоподтеками, на ногах - свежие следы от ударов. Один глаз подбит. Лилиса лежала без сознания.
Таллия выпрямилась и смерила С'Корси ледяным взглядом:
- Инструктировали относительно ее обязанностей?
- Каждая монета, заработанная на улице, поступает сюда, - сказал С'Корси с отвратительной ухмылкой. - Ее должны были щедро вознаградить за то, что она сделала для Мендарка, однако она ничего не отдала. Мы же лишь научили ее выполнять долг, как поступили бы с любым, совершившим подобный проступок.
- Ей ничего не заплатили - если не считать нескольких медных монет, которые ей дали стражники, прежде чем выставить ее. Она еще ребенок.
- Не заплатили? Вот каков Совет, призванный защищать нас. Даже на улице мы отдаем свои долги. Да и что такое один ребенок, когда тысячи ей подобных бродят по городу? Ее жизнь стоит каких-нибудь полтара.
Таллии захотелось размазать С'Корси по стенке, и она бы так и сделала, несмотря на охрану. Но какой от этого прок?
- И это то, за что я должна тебе заплатить, - сказала она. - Но я тоже плачу мои долги. Поскольку девчонка изувечена из-за ваших побоев, я заплачу лишь ту сумму, которую предложила вначале.
Вытащив пригоршню монет из кармана, Таллия отсчитала десять теллей и бросила их на кровать. Затем вырвала свой плащ из рук поджидавшего слуги, завернула в него Лилису и перекинула ее через плечо. Она встретилась взглядом со С'Корси:
- Позволь мне предостеречь тебя. Мендарк в трудном положении, но он все еще могуществен, и он никогда не забывает оскорблений. Позаботься о том, чтобы мы вернулись в крепость, иначе в один прекрасный день, когда ты меньше всего будешь этого ожидать, он сожжет лабиринт, так что от него останутся лишь кирпичная пыль да пепел.
Таллия круто обернулась и вышла из комнаты. "Мендарк даже не знает, куда я отправилась", - вдруг осознала она, спускаясь по лестнице. Она боялась, что ей воткнут нож в спину или сбросят сверху камень. Но стоило ей добраться до подножия лестницы, рядом с Таллией оказался один из слуг С'Корси и повел ее сквозь лабиринт. На уличном "дне" всем правил прагматизм. С'Корси получил десять теллей ни за что; так зачем же наживать себе врага без особой необходимости, когда ты сам столь уязвим!
И все же, лишь добравшись до ворот крепости и назвав пароль, Таллия смогла расслабиться. Со скрипом открылись ворота, ее лицо осветили фонарем, и она устало проскользнула внутрь.
Вскоре она уже поднималась по лестнице крепости. Мендарка она снова нашла в зале аудиенций, и он был так же безумно занят, как и прежде. Атмосфера стала менее мрачной, - очевидно, Иггур получил отпор. Это объясняло, почему ей удалось довольно легко добраться обратно.
- Избита! - резко объявила она Мендарку в ответ на его вопрошающий взгляд. - Она не отдала вознаграждение за то, что спасла Совет. - Мендарк отвел взгляд. - Я заберу ее к себе в комнату. Ты можешь допросить ее позже, если она выживет. - Таллия зашагала прочь, раздвигая людей одной рукой и призывая на помощь сестру милосердия.
Наверху Таллия вместе с сестрой разрезали тряпье Лилисы, обтерли ее худенькое тело, вымыли волосы и перевязали раны. Они обнаружили, что левое плечо у девочки вывихнуто, а некоторые ребра сломаны. Медсестра Басия, самая морщинистая старушка в мире, проворная не по возрасту, быстро справилась с этими повреждениями и забинтовала девочке ребра. Наконец на Лилису надели ночную сорочку и укрыли ее одеялом Таллии. Девочка тяжело дышала, а ее кожу покрывал холодный пот.
- Как ты думаешь, Басия, - спросила Таллия, у которой сердце болело за девочку, - она будет жить?
Сестра, покинувшая свою качалку у домашнего очага, чтобы помогать раненым на войне, ответила:
- Если она переживет эту ночь. У нее бы все быстро прошло, будь она более крепкой, но она такая хрупкая. Слышишь шумы у нее в груди? Вот к чему приводит жизнь на улице. Правда, у меня есть кое-какие травы, которые могут ей помочь.
- Скажи, что ей нужно, и я за этим сбегаю.
- Сначала мне нужно приготовить лекарства, - пояснила Басия. - Я схожу. Но почему ты так расстраиваешься?
- Она ведь еще ребенок! - Таллия не понимала, что имеет в виду Басия.
- Я знаю и переживаю за нее, как и за всех своих пациентов. Но ты одна из могущественных людей, на тебя возложена такая большая ответственность!.. Почему ты так переживаешь?
- Возможно, я пытаюсь компенсировать несправедливость, допущенную ранее, - прошептала Таллия. - Иди за лекарством. Я побуду с ней.
Пододвинув стул к кровати, Таллия села на него. Она очень устала. Время шло, пролетел целый час. Она взяла Лилису за руку, пощупала ее ноги. Кожа девочки была холодной, слишком холодной. Переодевшись в ночную сорочку, Таллия нырнула в постель и обняла Лилису, согревая ее теплом своего тела, утешая и черпая в ней утешение. Наконец она заснула так крепко, как не засыпала уже больше недели.
Когда рано утром вернулась Басия, Лилиса с безмятежным выражением лица мирно спала в объятиях Таллии. Басия несколько минут стояла, с улыбкой глядя на них, потом дотронулась до плеча Таллии. Та мгновенно проснулась.
- Уже утро, - сказала Басия. - Ребенку лучше.
В то же мгновение Таллия соскочила с постели и прошла в соседнюю комнату, откуда почти сразу донесся плеск воды. Потом Таллия вернулась и торопливо оделась. Она присела возле кровати, чтобы натянуть сапоги, и, когда заскрипел стул, Лилиса открыла глаза. На ее худеньком личике расцвела самая прекрасная солнечная улыбка, какую доводилось видеть Таллии.