При виде поднятой руки Тензора Феламора дернулась, как марионетка. На этот раз оружие аркима убьет ее. Она закричала: "Кейоллеллиоуллаллиллюм!", и все люди и предметы в комнате рассыпались на двадцать изображений. Было невозможно понять, где реальность, а где иллюзия.
Двадцать Тензоров медленно двигались, руки их поднимались, замирали и падали. У Лиана закружилась голова. Закрыв глаза, он пополз туда, где лежала Карана. Они столкнулись головами, и двадцать Лианов взяли на руки двадцать Каран.
Очевидно, ссору услышали снаружи, так как атаки на дверь возобновились. Лиан понес Карану вверх по лестнице, нащупывая каждую ступеньку. Когда они завернули за угол, иллюзии начали таять.
- Со мной уже все в порядке, - сказала Карана. - Опусти меня.
Он поставил ее на ноги, но колени у девушки подогнулись, и она схватила его за руку. Они услышали шаги внизу на лестнице.
- Скорее наверх! - сказала Карана.
Оказавшись внутри, в "орлином гнезде", Карана заперла дверь.
- Что случилось? - спросил дрожащий Лиан.
- Врата прибыли из Туркада. Как мог Тензор так заблудиться?
- Может быть, Феламора притянула их туда. Почему она так тебя ненавидит?
- Не знаю! У нас осталось что-нибудь из еды? Я умираю от голода!
Остались два пакета со сладким пирогом, начиненным фруктами и орехами. Она разломила один кусок пополам и протянула половину Лиану.
- Как ты можешь есть? - воскликнул он.
- Когда мне страшно, я ем. Ты видел ее лицо? Что я ей сделала?
Как раз в этот момент дверь задрожала и начала открываться, потом ее заклинило.
- Это она! - прошептала Карана. - Что нам делать? - Лиан захлопнул дверь, но с голосом Феламоры ничего нельзя было поделать. В нем была магия, особенно опасная для Караны. Девушка опустилась на пол, как умирающий лебедь.
Слова Феламоры воздействовали и на мозг Лиана. Постепенно до него дошло, что она рассказывает предание, вплетая в него свое волшебство.
Возможно, потому, что его собственное "очарование" сказителя было таким мощным, Лиан смог противостоять Феламоре. Но теперь она обращалась прямо к нему, и он испугался. Нет, это дуэль, и нельзя допустить, чтобы она победила.
Чтобы отвлечься, он начал рассказывать собственное предание. Это была длинная трагическая история, и он использовал все свое "очарование". Феламора запнулась.
Потом голос ее снова окреп. Лиан не повышал голос, хотя и вложил все свои надежды, страхи и мечты о Каране в предание.
Феламора снова запнулась и умолкла. По ту сторону двери воцарилась тишина.
Карана села, вся в пыли, растерзанная, и уставилась на Лиана. Она никогда еще не была свидетельницей такого отчаянного вдохновения. Он рассказывал ради их жизни и любви. Это была зрелая страсть, которая так сильна, что может сдвинуть землю. Он повествовал и о другой стороне - об ужасе знания, что все это может быть загублено по роковой случайности, из-за равнодушной жестокости судьбы.
Рассказ Лиана не был вызовом - это была мольба. Вызов не тронул бы безжалостное сердце Феламоры, а мольба Лиана тронула. Карана чувствовала, как за дверью льются слезы. Ведь Феламора не всегда была такой: она была молода, когда прибыла на Сантенар, и любила жизнь, как умеют любить лишь феллемы.
Наконец Сказание, одно из самых прекрасных, которые когда-либо создавались, закончилось. Вымотанный Лиан тяжело опустился у стены.
Карана обняла его, охваченная нежностью. Чудилось, молчание будет длиться вечно. Косые лучи солнца проникли в окно, и рыжие волосы Караны вспыхнули, как медь.
С помощью чар Феламора усыпила Лиана. Каране тоже захотелось спать, но она не должна была.
Талант Караны показал ей, что происходит за дверью. Ее враг медленно поднимался. Далекие мечты, воспоминания о жизни на Таллаламе, великая любовь Феламоры - все это растаяло, и осталась лишь сладкая ностальгия, смешанная с горечью.
Карана почувствовала, как Феламора распахивает дверь и входит в их убежище. Промелькнуло видение: она смотрит глазами Феламоры на большую комнату, яркий свет из окон, двоих людей у стены. Мужчина дремлет с открытыми глазами, женщина с испуганным взглядом обняла его, словно защищая от врагов.
Карана смотрела на Феламору, Феламора - на нее. Ни одна не осмеливалась нарушить тишину. Карана обняла Лиана в последний раз, потом потрясла его за плечо и встала. Она была одного роста с Феламорой. Лиан сонно протер глаза.
- Иди, - мягко сказала ему Карана. - Это моя битва. Я не знаю, что я сделала, но уж раз битве суждено быть, то пусть это будет сейчас.
- Останься, Лиан из Чантхеда, - обратилась к нему Феламора. - Ты показал, чего стоишь как сказитель. Теперь мне нужен мастер-летописец, чтобы кое-что мне поведать.
- В таком случае придется заплатить, и ты знаешь, какова цена, прошептал Лиан. Он встал, все еще держа Карану за руку. - Вот моя цена, заявил он, глядя прямо в глаза Феламоры.
- Ах! Ты не знаешь, о чем просишь.
- Почему ты так ненавидишь Карану?
- Я ненавижу и страшусь того, чем она является. Поверь мне: я бы никогда и пальцем ее не тронула ради себя. Но Таллалам плачет о нас, а мы не приходим. Это было предвещено. Она та самая.
- Та самая?
- Больше я ничего не скажу.
- Тем не менее она - моя цена.
- Я была глупой гордячкой, думая применить против тебя то оружие. Мои чары оказались пустой иллюзией, тогда как твое Сказание было реальным. - Она закрыла лицо руками, потом открыла, и на него глянули холодные древние глаза. - Я не могу тебе отказать. Следи за ней хорошенько, - мрачно произнесла Феламора, - потому что, я говорю тебе сейчас, нам дается только одна жизнь.
Она выскользнула за дверь, и Карана с Лианом услышали, как задвигается засов. Они даже не стали подходить к двери и проверять.
Наступила ночь. На небе одна за другой появились звезды. Они были удивительно яркие. Влюбленные допили остаток воды, доели последний пирог и слизали с пальцев крошки, жалея, что не захватили с собой наверх побольше еды. Прижавшись друг к другу, они ежились от ночной прохлады и предрассветного ветерка, влетавшего в открытое окно. Они говорили тихо, хотя никто их не слышал. Позднее высоко в небе появилась туманность Скорпиона.