Лиан заглянул ей через плечо, зачарованный. На Зеркале не было ничего, кроме символа в виде огненной луны и серебристых иероглифов по краям. Феламора сосчитала иероглифы.
- Их девяносто девять, - сказал Лиан. - Неповторяющихся всего тридцать три. Некоторые встречаются много раз, другие - нет.
- Значит, это не украшение, - заметила Феламора. - Иероглифы что-то обозначают.
- Я нигде не встречал прежде этой письменности, - сказал Лиан.
- Я... Мне это не нравится. Боюсь, это ловушка. - Феламора была как натянутая струна.
- Ты можешь пользоваться Зеркалом? - спросил Лиан, и летописец в нем так же жадно наблюдал за ней, как раньше - за Тензором.
- Оно заперто, а ключ - в Туркаде. Но я видела, как его использует Ялкара.
Долго ничего не происходило. Карана вернулась к окну и изучала извержение внизу. От взрыва камни взметнулись в воздух так высоко, что почти достигли вершины горы Катадзы.
И в эту минуту Зеркало открылось со вспышкой белого света, которая снизу осветила лицо Феламоры. Слова и картинки замелькали на поверхности с головокружительной скоростью. Лиан попытался вглядеться, но она погрозила маленьким кулачком.
- Только мои глаза, летописец. - Лиан присоединился к Каране у окна.
- Где ты, мой враг? - кричала Феламора, поднявшись на ноги и держа Зеркало перед собой. - Где ты, Ялкара? - Но образ, который особенно часто должно было отражать Зеркало, не появлялся.
- Выходи! Покажись мне! Я вырву твой секрет у Зеркала! - говорила трясущаяся, как лист, Феламора.
Ни Карана, ни Лиан не понимали, чего она хочет от Зеркала. Какую силу надеялась она направить против врага, который был всего лишь тенью в Зеркале?
- Где ты? - взывала Феламора. И тут коварное Зеркало стало обычным зеркалом, отразив в себе искаженное ненавистью лицо Феламоры.
С минуту она пристально вглядывалась в Зеркало, затем отшвырнула его. Зеркало покатилось по полу, на секунду в нем мелькнуло улыбающееся лицо, затем оно снова стало простым зеркалом, и в нем отразился потолок.
- Смейся! - тихо вымолвила Феламора. - Я знаю, что ты оставила. Я нашла это и сломала, и все твои планы и надежды вместе с ним. А из него я сделала то, что освободит нас. Тебе меня не одолеть!
Вдруг она вспомнила о паре у окна. Лиан стоял с открытым ртом. А Карана занесла над Феламорой руку, сжимавшую блестящий нож.
- Теперь я тебя знаю, - сказала Карана. - Твой образ запечатлен у меня в сознании вместе с другими моими врагами, и каждый раз, как ты обо мне думаешь, у меня покалывает в голове. Малейшее движение - и этот нож войдет в твой глаз. И тогда феллемам действительно будет о чем плакать, потому что они никогда не вернутся на Таллалам.
Феламора искоса взглянула на Лиана.
- Не вздумай, - прошипела Карана. И опасность вдруг миновала их. Феламора повернулась и пошла к лестнице, оставив дверь открытой.
- Это был ужасный момент, - сказала Карана, глядя в глаза Лиана. Думаю, она выдала что-то, о чем жалеет.
- Мир может прийти к своему концу, там внизу, а мы так и не узнаем об этом, - заметил Лиан.
- Я узнаю, - возразила Карана. - Но все равно мне трудно вынести наше заточение. Давай осторожно сойдем вниз.
Во время их спуска по лестнице у Караны заныли натруженные мускулы. Она присела на холодную ступеньку. Ступенька завибрировала под ней.
- Забавно, - мечтательно произнесла она.
- Что?
- Кажется, ступенька затряслась. Смотри, вот опять. Теперь ходила ходуном вся лестница.
- Землетрясение?
И тут раздался взрыв. Звон металла, грохот выпавших из кладки камней. Карана схватила Лиана за руку.
- Они сломали дверь комнаты Тензора, - сказал он.
- Наконец-то! Даже Тензору не устоять против них всех, да еще с Мендарком в придачу. Скоро все закончится. Давай спустимся.
Они шагали вниз по лестнице рука об руку, как вдруг услышали топот: снизу кто-то бежал наверх. Аркимы показались из-за поворота лестницы: Хинтис и Баситор. Лиан застонал, поскользнулся и приземлился на четвереньки.
- В чем дело? - воскликнула Карана.
- Они хотят меня убить...
Лица аркимов были такими мрачными, что даже она, знавшая обоих, струсила.
- Нет, оставьте его, - просила она, но Хинтис схватил Лиана за руки, и она была бессильна против аркимов.
Баситор скрутил Лиану руки за спиной, связал его и потащил вниз по лестнице. Они очень быстро исчезли из виду. Хинтис толкнул Карану, и она села на ступеньку.
- Оставайся здесь! Не вмешивайся. - И он умчался, перепрыгивая через пять ступенек.
Вся в слезах, Карана последовала за ним. Она заглянула в кабинет Тензора. Дверь выпала наружу, и в кабинете зияла огромная дыра, заваленная камнями. Что-то догорало, белый дым клубами вздымался к потолку, ухудшая видимость.
Однако остальная часть комнаты не пострадала. Правда, она была засыпана обломками камней и штукатурки, а бумаги слетели со стола Тензора и были разбросаны по полу. Тензор стоял внутри врат, широко расставив ноги, одна рука была поднята. Снаружи шесть аркимов караулили дверной проем.
Хинтис привязывал Лиана к одной из колонн врат, а Баситор выпрыгнул с другой стороны павильона. Карана, хромая, направилась к подножию лестницы. Там она увидела кружок Малиены, собравшийся у врат. Часть аркимов ползала среди перевернутых столов и скамеек. Остальные во главе с Селиалой в нерешительности болтались между сломанной дверью и вратами, не желая воевать со своими.
Малиена оглянулась, словно ожидая, что аркимы сыграют свою роль, но они замерли на месте. Вдруг в ее руке сверкнул нож, и она прыгнула на площадку. Тензор отпрянул, а Хинтис подпрыгнул и лягнул ее обеими ногами, сильно ударив в грудь и плечо. Что-то хрустнуло, Малиена издала приглушенный крик и свалилась с площадки, как тряпичная кукла.
Тензор побелел как полотно и закричал, как будто ударили его. Но, несмотря на это, не пришел ей на помощь. Хинтис двинулся к дверям и присоединился к стражам. Селиала направилась было к Малиене, но мужество снова оставило ее, когда Тензор вновь поднял вытянутую руку.
Карана бросилась к Малиене. Та еще дышала, но кровь выступила у нее на голове, плече и текла из уха. Рубашка вымокла в крови, сломанная кость торчала, прорвав кожу. Каране стало дурно. Она тщетно попыталась приподнять Малиену. Несомненно, Малиена умрет. И тут, словно чудо, рядом с ней возник Шанд. Карана заплакала от облегчения: Шанд всегда знал, что делать.