Они продолжали идти по стене, миновав пустую караульную будку. Внезапно Иггур остановился и схватил ее за руки:
- Быть может? Ты делаешь предложение? Говори яснее - не выношу, когда ходят вокруг да около.
- Боюсь говорить яснее - а вдруг я ошиблась, - ответила она. - Но я хочу. Если ты хочешь.
- Возможно, ты и я, мы могли бы чему-нибудь научить друг друга?
- Да? - прошептала она.
Подул ледяной ветер. Магрета, дрожа, приблизилась к Иггуру, под его защиту. На ее лице отразилась борьба чувств.
- Ты бы... - начал он тихо.
- Что? - мягко спросила она.
Он закричал, перекрикивая шум ветра над бойницами:
- Ты бы... не обняла меня?
И он распростер объятия. Магрета тоже протянула к нему руки. Они постояли с минуту близко друг к другу, но не соприкасаясь. Затем Магрета ощутила, как в душе обрушилось то, что сдерживало ее. Вздохнув, она крепко обняла Иггура, и он прижал ее к себе.
Они беседовали, когда у Иггура выдавалась свободная минутка и он мог оторваться от войны и забыть о своей маниакальной идее. Они гуляли по стенам крепости поздней ночью, когда были сделаны все дела, или в предрассветные часы, перед тем как надо было все начинать снова. Они лишь держались за руки, порой обнимались. Дальше их отношения не могли продвинуться. И ей все время приходилось ободрять его, поскольку у Иггура было даже меньше опыта в таких делах, чем у Магреты.
Однако через несколько дней Иггур снова попал во власть своей навязчивой идеи относительно Мендарка. После взятия Туркада дела шли неважно: повсюду вспыхивали восстания. Иггур был уверен, что Мендарк в портовом городе, но не осмеливался сунуться туда.
- Прости, Магрета, - сказал Иггур. - Я... С тех пор, как я захватил Туркад, что-то изменилось. Моя сила здесь меньше, чем обычно. Мне нужно приспособиться к ауре этого странного места, но что потом? Что будет, если я уеду?
Минула почти неделя с тех пор, как Магрета появилась в крепости. Внезапно она поняла, что их дружба не ведет никуда и что, хотя Иггуру хотелось бы большего, ему очень тяжело давались их отношения. Он был не способен пойти дальше. Однако Магрета не могла допустить, чтобы их отношения застыли на этой мертвой точке.
Иггур был слишком подавлен, слишком боязлив, слишком упивался своими мучениями. Если она не сделает решительный шаг, они неизбежно расстанутся так же неизбежно, как опадают лепестки с цветка.
"Не остается ничего иного, - сказала ока себе. - Мне нужно затащить его в постель".
За свою жизнь Магрета ни разу не спала с мужчиной, да и не испытывала такого желания. Она знала про это лишь из классической литературы и из учебников, по которым училась в школе и в которых рассказывалось, как это происходит у животных.
Цели, которую она себе поставила, было не так-то легко достигнуть. Магрета была так же несведуща в искусстве соблазнения, как новорожденный младенец. Ее намеки отскакивали от Иггура, как дротики от брони: он их просто не понимал.
Вынужденная стать смелее, она начала более прозрачно рассуждать об интимных отношениях полов, но он смотрел на нее таким отсутствующим взглядом, что ей подумалось: "А что если беды прошлых лет повлияли и на его мужские возможности?"
Эндр наконец-то закончился. Наступил первый день месяца тальмарда последнего, самого холодного месяца зимы. Приближалась ночь. Они сидели за поздним ужином, и Магрета попросила вина. Она собиралась выпить совсем немного, так как в прошлом вино имело для нее пагубные последствия. Но она щедро лила его в бокал Иггура, доливая его доверху, когда он пустел наполовину. После того как он выпил несколько бокалов, Магрета решилась: "Нужно говорить, сейчас или никогда".
Слова застряли у нее в горле. Поднявшись, чтобы долить вина в его и без того довольно полный бокал, Магрета отодвинула свой стул.
Иггур прикрыл бокал рукой.
- Хватит! - резко произнес он. - Чего ты от меня хочешь?
Слова вырвались у нее так же, как прорвались чувства.
- Я хочу тебя! - воскликнула она, и лицо ее стало красным, как вино в бокале. - Не пойдешь ли ты со мной в постель?
У Иггура челюсть отвисла от изумления.
- В постель? - повторил он.
Магрета была ужасно смущена. Неужели она совершила самую большую ошибку в своей жизни? Но отступать было поздно.
- Ты не... можешь? - осторожно спросила она.
Он нахмурился, казалось пытаясь вспомнить значение этого слова.
- Я мужчина, - сказал он. - Я могу. По крайней мере, мог. - Он взглянул на нее. - Мне не хотелось долго, очень долго.
- О! - произнесла она, не вполне понимая его.
- Это то, чего ты хочешь? - осведомился он.
- У меня есть желания, - ответила она неопределенно. - Я думала... Если бы мы обняли друг друга... интимно... это соединяет тело и душу. Это было бы хорошо для нас обоих.
Иггур раздумывал над ее идеей.
- Но мы даже не целовались.
- Не целовались, - согласилась она, глядя на его рот. - Но мне бы этого хотелось.
- Иди сюда.
Внезапно их роли переменились. Магрета не умела целоваться. Она очень осторожно приблизилась к нему. Поцелуй ей понравился, хотя губы Иггура были твердые, а борода колючая.
- Поднимайся наверх, - сказал он. - Я приду вслед за тобой.
Магрета разделась, приняла ванну и нырнула в постель Иггура. От грубых простыней ее нагое тело воспламенилось. Что произойдет с ней сейчас? Она отдалась во власть Иггура. Что он потребует от нее? И как он поступит, если она не оправдает его ожиданий?
Появился Иггур. От него пахло свежестью после ванны. Он погасил лампы, одну за другой.
- Пожалуйста, оставь свет, - прошептала она.
По ее просьбе он оставил гореть лампу возле кровати. Постояв немного со склоненной головой, он скинул одежду и залез под одеяло.
Он лежал не шевелясь так долго, что она испугалась: уж не уснул ли он? Но когда она дотронулась до него, Иггур перевернулся и неуклюже обнял ее, едва касаясь Магреты.
Проволочная оправа ее очков врезалась ему в ухо. Магрета сняла очки, и свет отразился в ее ярко-красных глазах. На лице Иггура отразился испуг.
Иггур знал о происхождении Магреты больше, чем она сама, поскольку когда она была у него в плену в Фиц Горго прошлой осенью, то не могла принимать снадобье, которое дала ей Феламора, чтобы скрывать цвет глаз. Они начали медленно приобретать тот странный цвет, меняющийся в зависимости от освещения с темно-синего на ярко-красный, по которому Иггур сразу же определил ее расу. Только у каронов или у тех, в чьих жилах текла их кровь, был такой цвет глаз.