— А остальным?
Тут у Бориса не было ответа. Вернее, был, но Анне он бы точно не понравился.
— И, если б не Кирилл… Господи, а ведь это я тебе про него рассказала, сама. Сейчас даже подумать страшно, что бы было, если бы твои люди его схватили. Если б он не добрался до Павла…
— Неужели добрался?
— Ну, как видишь…
Борис видел.
Судьба, спутавшая все карты в его игре, явилась к нему в виде мальчишки, который был или невероятным гением или потрясающим везунчиком. Скорее второе, конечно, потому что чем, если не везением можно было объяснить, что пацан, удравший с карантина, оказался не где-нибудь, а в больнице Анны, и там встретился не с кем-нибудь, а с Никой, и каким-то образом добрался до Савельева, минуя все препоны. А ведь у Бориса всё было просчитано чётко. Его интрига бы удалась, в этом Борис ни минуты не сомневался. И кто же знал, что этот худенький, немного нервный, очень дерзкий паренёк, с длинными, как у девки, ресницами, из низов, из чёртовых теплиц, куда отправляют самых никчемных и тупых, сломает великолепно продуманную и выверенную комбинацию Бориса.
«А ведь я должен его ненавидеть, наверное», — подумал Борис, расхаживая по привычке из угла в угол. Но ненависти не было. Напротив, он испытывал к нему даже что-то отдалённо похожее на благодарность. И симпатию. Хотя, сам-то Кирилл явно его, Бориса, ненавидел. И даже не пытался это скрыть, маленький паршивец. Вон какие взгляды кидал, чуть не прожёг. Губы Бориса при мысли об этом забавном мальчишке опять сами собой растянулись в улыбке. Надо же, смелый какой. Дурак, конечно. Порывист и сдерживаться не умеет. Но зато сколько отваги и желания помочь. А ведь он, похоже, в зятья к Пашке набивается, вот уж повезло так повезло Савельеву. Да и дочери его. Как всё-таки странно играет нами судьба.
— Боря?
Литвинов резко обернулся. Павел приподнял голову и смотрел на него мутными от наркоза глазами.
Борис бросился к койке.
— Боря, Боря, кто ж ещё, — проворчал он, укладывая Павла обратно на подушку. — Лежи ты, чёрт везучий. Очухался, ну и слава богу.
— Боря, откуда… ты же… — Павел говорил хрипло, с видимым трудом, не сводя с Бориса удивлённого взгляда.
— Что я? Мёртв? А вот хренушки, Паша. Не дождёшься. Думал, что отправил меня на тот свет, хренов вершитель судеб? Ну уж нет, Пашенька, я ещё потрепыхаюсь. Да и ты тоже. Но об этом потом… Сейчас это не главное. Да лежи ты! Ты как? Помнишь хоть, что произошло?
— Помню, — Павел облизал пересохшие губы. — Охранники, там, на Северной станции. Стреляли… Где мы?
— В больнице у Анны мы. Ты, Паша, в некотором роде, у меня в гостях. Да, вот тут я теперь и живу. Добро пожаловать. — Борис картинно развёл руками. Не смог удержаться от ёрничанья, но лишь потому, что испытывал какую-то безумную, шальную детскую радость. От того, что снова рядом с другом, говорит с ним, от того, что нужен ему. — Не дёргайся, Паша. Здесь у Анны тайник, я тут месяц уже живу, ни одна живая душа не прознала. Вот мы и тебя решили здесь на всякий случай спрятать.
— У Анны? — глаза Павла заметались по комнате.
— Ну да, у Анны. Куда ж мы без неё. Без неё мы, Паша, никуда. Как тогда, в детстве, так и теперь. Она, правда, ещё не в курсе, какое счастье ей привалило. Но это ничего, прорвёмся… Да куда ты опять дёргаешься? Тебе покой нужен. Я тут полночи корячился, тебя наверх поднимая, тяжёлый ты, чёрт, закабанел совсем. Потом еле врача нашли, чтобы пулю вытащить, да заштопать твою шкуру. Так что, имей в виду, я тебе не дам себя угробить. У меня руки от носилок до сих пор болят, я ведь не мальчик уже, спасателем вкалывать. Так что изволь лежать и выздоравливать. Понял меня?
— Понял, — Павел покорно откинулся на подушки, и Борис отметил, что его взгляд стал постепенно прояснятся, отходя от наркотического тумана. — Рассказывай. По порядку.
В спокойном голосе Павла явственно прозвучали начальственные нотки, и Бориса это слегка позабавило.
— Покомандуй ещё тут, ты, чай, не в Совете своем, — буркнул он. — Ты мне лучше скажи, кретин ты этакий, чего это тебя одного на заброшенную станцию понесло? Не, ну то, что ты дурак и мотаешься по всей Башне, нос везде суёшь, это я, положим, и так знал. Но чтоб в ночи в одиночку бежать на какую-то заброшку? Совсем чокнулся? А почему сразу не в притон какой-нибудь? К местной гопоте, а, Паш?
— Вадик позвонил… Полынин…
— А-а-а, так значит, тот второй, с которым ты встречался, это Вадик… — Борис помнил из рассказа ребят, что собеседника Павла тоже пристрелили. Тогда он подниматься наверх, на платформу, где всё произошло, чтобы выяснить с кем встречался Павел, не стал. Времени не было, надо было спасать этого дурака Савельева. — И с каких пор Вадик у тебя в лучших друзьях? Да в таких, что ты по звонку мчишься к чёрту на рога, да ещё и без охраны?