Сегодня Сашка был приглашён к Рябининым на ужин, в первый раз за всё то время, что он официально числился в друзьях у Оленьки Рябининой. Сашка чувствовал себя неловко, скованно, боялся что-то сделать не так, сказать не то и отчаянно желал только одного, чтобы эта пытка поскорее закончилась.
Ужины — это был ещё один штрих, который отличал верхнюю жизнь от нижней. На нижних этажах Башни приём пищи никогда не был сакральным, камерным мероприятием — общие столовые на каждом этаже не располагали к уединению. Сашка с детства привык к почти армейскому распорядку в Башне, где завтраки, обеды и ужины проходили строго по часам, в переполненных людьми столовых, в длинных очередях, медленно двигающихся толстой живой змеёй к раздаче. Он и не предполагал, что может быть по-другому. Жилые отсеки, и тот, где он провёл детство, и сотни других, таких же, не были оборудованы отдельными кухнями — скорее всего, в условиях Башни это было просто невозможно, да и не требовалось. Во всяком случае Сашка никогда не считал такое положение вещей чем-то неудобным. Даже наоборот. Его рациональный ум находил это практичным и целесообразным.
При желании, конечно, каждый мог принести из столовой завтрак или ужин к себе домой. Достаточно было попросить на раздаче, и дежурные повара охотно заполняли пластиковые лотки-судочки ароматной гороховой кашей или тёплым куриным супом. Но так делали не часто, разве что в семье кто-то болел, или приключалось другое какое форс-мажорное обстоятельство. А в обыденной жизни это особо никому было не нужно. У них, на нижних этажах.
А наверху жизнь была другой. Вместо столовых — рестораны, Сашка был там пару раз, ещё когда встречался с Никой. Эта девочка в детском стремлении удивить и порадовать его, открывала для него мир Поднебесья охотно и без жеманства, делилась с ним, преподносила как новогодний подарок, искренне радуясь его изумлению и восхищению. Она же первая и позвала его к ним на ужин, удивив и изрядно напугав этим.
— Как это, к вам на ужин? — растерянно спросил он её тогда, часто заморгав светлыми ресницами.
— А вот увидишь, как, — расхохоталась она и, поднявшись на цыпочки, неуклюже чмокнула его в щеку, сама напугалась своей смелости и, пытаясь скрыть смущение, затараторила о чём-то постороннем, перепрыгивая с одной мысли на другую.
На верхних пятнадцати ярусах, каждый из которых включал в себя три этажа, имел собственную парковую зону и места развлечений и досуга, вместо тесных полутёмных квартир, сгруппированных по отсекам, были отдельные апартаменты, с высокими потолками, балконами и террасами, в которых зачастую одна гостиная или столовая были размером больше стандартной квартиры, рассчитанной на семью из трёх человек. Такое оно было, наследие домятежных времён, от которого и сегодня никто не спешил избавляться. Во все апартаменты были проведены выделенные телефонные линии, что для Сашки казалось небывалой роскошью. У них на этаже телефон был только у коменданта этажа, в медпункте, да ещё в будках КПП и то не во всех — охрана пользовалась в основном рациями. Сашка смотрел на всё это, как на чудо, когда Ника, усадив его в глубокое кожаное кресло в кабинете Павла Григорьевича, а сама примостившись на краю массивного стола, бросая время от времени на Сашку лукавые взгляды, заказывала по телефону ужин в ресторане.
— Ты будешь рыбу или мясо? — время от времени обращалась она к Сашке, прикрыв ладошкой трубку.
— М-м-мне всё равно, — он краснел и заикался.
— Тогда давай мясо, как мне. А папе рыбу. Может быть, ты хочешь тоже, как папа?
Он растерянно мотал головой.
У Рябининых никто особо не интересовался, чего он хочет. Он сидел за столом рядом с Оленькой по левую руку. Справа, во главе стола, возвышался Юрий Алексеевич, а место напротив занимала Наталья Леонидовна. Сашка, стараясь не сталкиваться с ней взглядом, держался скромно и почти не участвовал в общем разговоре, впрочем, довольно вялом, вертевшемся в основном вокруг плохо начищенного прислугой столового серебра и Оленькиной учёбы. Ужин уже подходил к концу, и Сашка опрометчиво решил, что пытка этим семейным мероприятием скоро закончится. Почти сразу же, как подадут десерт. Но тут Юрий Алексеевич заговорил о волонтёрстве.
— Что, школьники и студенты заменяют там младший медперсонал что ли?
Ответить Сашка не успел. Сидевшая рядом Оленька негромко и чуть презрительно рассмеялась.
— Скажешь, папа, тоже. Все в основном там просто толкутся, ну чего-нибудь принесут, если их попросят. А так… Туда же специально народ записывается, чтобы Нике Савельевой угодить. Если бы это организовала учебная часть, вряд ли было бы столько желающих.