— Пропуск! — повторил военный.
Павел, стоявший чуть впереди Бориса, молчал, даже не предпринимал никакой попытки заговорить или что-либо сделать, подчёркнуто держался в тени, но Борис хорошо знал своего друга — Пашка оценивал обстановку, не выказывая никаких признаков торопливости, но в то же время быстро и чётко. Прошло не больше минуты, и вот Савельев едва заметно кивнул, и на передний план выступил Долинин.
Надо было отдать Павлу должное: в выборе соратника, за которым стояло пусть и небольшое, но всё-таки войско, он не ошибся. Владимир Долинин, крупный и мощный мужчина, с седым ёршиком волос, волевым подбородком и умными, проницательными глазами, был примерно их ровесник. Он уступал генералу Ледовскому в уме и хитрости, чувствовалось, что Долинин прямолинеен и в чём-то более резок, но он был предан Павлу, и эта преданность в их ситуации с лихвой окупала и недостаток изворотливости, и отсутствие гибкости.
— Полковник Долинин, — Долинин достал из кармана своё удостоверение и предъявил его военному, который преградил им путь. — Вы старший?
— Так точно, товарищ полковник! — военный вытянулся и козырнул. — Сержант Мадянов. У меня приказ — никого не пропускать без особого распоряжения капитана Алёхина или полковника Рябинина.
На лице старого солдата проступила решимость, и без того острые черты лица заострились ещё больше. Такие, получив приказ, будут стоять насмерть, а вот молоденькие парнишки, что топтались за спиной своего командира — с этими, возможно, не так трудно будет справиться. «А что? — в голове Бориса мелькнула шальная мысль. — Сейчас сила на нашей стороне, людей у нас больше, в крайнем случае этих троих можно и положить». Но он тут же отмёл эту мысль. Пашка прав. Силовое решение — крайняя мера. Да и открытое пространство, где их всех можно легко взять на мушку, тоже не добавляло оптимизма.
Пока они спускались в лифте, Павел коротко обсудил ситуацию с Долининым. Затевать перестрелку нельзя. Даже если они каким-то чудом и прорвутся внутрь, в административный сектор, кто может предположить, как пойдут дела дальше. Если исходить из того, что там человек сорок, то шансов совсем немного. А значит, надо пытаться договариваться.
— Капитан Алёхин — честный парень, — сообщил им Долинин. — Он понятия не имеет, что натворил Рябинин, но, судя по голосу, ему всё это не слишком нравится. Я попробую его убедить, чтобы он хотя бы пустил нас.
— Попробуй, Володя, — Павел покосился на Анну, стоявшую у противоположной стены лифта рядом с верной Катюшей, и помрачнел. — Попробуй. Жертвы нам не нужны. Сейчас главное — продолжить работы и помочь Руфимову.
И сейчас Долинин, уже после того, как они спустились с первого уровня на нулевой по Северной лестнице и столкнулись с людьми Рябинина на КПП, действовал в соответствии с решением Павла, то есть, пытался договориться.
— Товарищ сержант, свяжитесь с капитаном Алёхиным! — распорядился Долинин. — Доложите, что я жду его здесь, у северного входа. Выполняйте.
Мадянов медлил. Он бросил взгляд на военных Долинина, оценил обстановку, потом нехотя потянулся к рации.
— Сержант Мадянов, северный вход, — проговорил он, не сводя тяжёлого взгляда с Долинина. — У меня тут группа вооруженных людей, десять человек во главе с полковником Долининым и четверо штатских — двое мужчин и две женщины. Полковник требует вас лично.
Сквозь треск прорвался чей-то молодой, звонкий голос, вероятно, капитана Алёхина.
— Сейчас буду.
Треск прекратился, и рация замолчала.
— Ждите, — процедил сквозь зубы Мадянов, не двигаясь с места.
Все напряженно застыли.
— Что будем делать, если этот Алёхин окажется не таким уж честным, как нам бы хотелось? — прошептал Борис Павлу почти в ухо.
— Убеждать, Боря, — так же тихо ответил Павел. — Убеждать, пока не убедим. И ты в этом нам и поможешь. Лучше тебя никто не сумеет.
Борис невесело хмыкнул и уставился на сержанта, одной рукой всё ещё державшего рацию, а другой сжимающей автомат. Убеди такого, попробуй. Типичный солдафон. Есть приказ, и он не обсуждается. На таких людей слова не действуют, хоть тут Борис ему три часа соловьём разливайся. Если и капитан Алёхин окажется таким же, плохо дело.
К счастью, капитан Алёхин солдафоном не был. Это Литвинов понял с первого взгляда — как только тот в сопровождении двоих людей появился из недр яруса, приблизился к ним лёгкой, пружинистой походкой, лихо козырнул Долинину и повернул к ним с Павлом открытое мальчишечье лицо. Лицо, а не каменную маску, как у сержанта Мадянова.
Алёхину было не больше тридцати, среднего роста, подтянутый, тёмно-каштановые волосы острижены чуть длиннее, чем по уставу, не сказать, чтобы красавец, но женщинам такие нравятся — всё это Борис отметил как бы вскользь, быстро оглядывая капитана и тут же в уме просчитывая, как лучше себя с ним вести, если уж придётся. Впрочем, сразу вступать Борис не спешил, вполне возможно, что Долинин и без него справится с задачей, полковник производил впечатление неглупого мужика, умеющего говорить с людьми.