Мельников не ответил, только неопределённо пожал плечами, сел на своё привычное место, придав лицу равнодушное и холодное выражение, и окинул взглядом остальных. Интересно, кто же из них в сговоре со Ставицким?
Громче всех возмущался, конечно же, Богданов. Он всегда производил много шума и всегда впустую.
— Вот увидите, Анжелика Юрьевна, нам сейчас предъявят новую версию бюджета, я в этом абсолютно уверен, — говорил он сидящей рядом с ним Бельской, которая возглавляла юридический сектор, склонившись при этом к женщине чуть ближе, чем позволяли приличия. — И по этому новому бюджету выяснится, что мы тут все ещё и должны останемся.
И он громко расхохотался над своей дурацкой шуткой. Мельников поймал взгляд Анжелики Юрьевны, она слегка улыбнулась Олегу, едва заметно закатила глаза. Олег ответил ей такой же полуулыбкой. Смотреть на неё всегда было приятно — красавица, безупречно и со вкусом одетая, с тщательно уложенными светлыми густыми волосами, Анжелика нравилась Олегу. К тому же за этим весьма привлекательным фасадом таился острый, мужской ум. Она не зря занимала своё место в Совете, в отличие от фанфарона Богданова юристом Анжелика была отменным, с цепкой памятью и умением выстраивать чёткие логические цепочки.
Мельников перевёл взгляд на сидящего по ту сторону стола Соколова. Вот кто раздражал его в Совете больше всех, после Павла Григорьевича, разумеется. Своим неряшливым видом, неопрятностью, небрежностью, невнятной речью, словно его рот всё время был забит клейкой кашей, дёргаными, торопливыми жестами. Так уж повелось, что Соколов, глава сектора связи, каждый раз занимал место напротив Мельникова, и Олег вынужден был на каждом заседании постоянно спотыкаться взглядом об его помятый костюм, дорогой и модный, но сидевший на нем хуже мешка из-под картошки. Вот и сегодня Олег машинально отметил, что рубашка у Дениса Евгеньевича явно несвежая, а на галстуке и вовсе красовалось большое жирное пятно. Да и сам галстук постоянно сбивался в сторону и норовил спрятаться под пиджак.
Олег брезгливо поморщился и поправил свой собственный галстук, который всегда располагался ровно посередине рубашки, как будто его положение выверяли по линейке.
Соколов поднял на Олега глаза, рассеянно кивнул и снова уткнулся в лежащий перед ним планшет. Денис Евгеньевич явно был чем-то сильно озабочен, он то и дело нервно набивал какой-то текст и рукой протирал блестевшее от капелек пота лицо.
«Может быть, стоит ему сказать, что люди уже давно придумали платки для этих целей», — раздражённо подумал Мельников и, заметив, как Соколов, не сильно задумавшись, вытер свою влажную от пота руку о лацкан пиджака, поспешил перевести взгляд на что-то более приятное.
Он ещё раз внимательно оглядел всех присутствующих. Кто же из них спелся со Ставицким? Балаганный шут Богданов со своими тупыми остротами и громким смехом? Этот, конечно, мог, вот только пользы от него Ставицкому никакой, ибо Богданов был откровенно глуп. Может, Звягинцев, глава сельскохозяйственного сектора? Один из самых старых членов Совета. Сидит спокойно, как обычно, чуть отстранённо, пребывая в своих думах. Чёрт его знает, что там у него на уме? Или Соломон Исаевич Соловейчик, который уж чересчур разнервничался, ему-то что переживать? Кто там ещё остался? Малькова? Сухая, строгая Светлана Андреевна всегда напоминала Мельникову его первую учительницу, впрочем, не зря напоминала — перед тем, как возглавить сектор образования, Малькова преподавала в школе и, судя по слухам, славилась своими жёсткими методами обучения и воспитания. Могла она поддерживать Ставицкого? А почему бы и нет? По большому счёту, все они могли — и красавица Анжелика Бельская, и неряха Соколов, и Звягинцев, который явно себе на уме, и даже Соловейчик, чёрт его разберёт, что там скрывается под маской безобидного старого еврея.
Олег задумчиво пробарабанил пальцами по столу и тут же увидел, как дёрнулся Соколов, торопливо откладывая в сторону планшет, как напрягся сидящий справа от него Соловейчик, как прервал смех покатывающийся над своей очередной глупой остротой Богданов. Дверь открылась, пропуская массивную представительную фигуру Величко.
В полной тишине Величко прошествовал к столу на своё привычное место, не спеша сел, устраиваясь поудобнее, кивнул, здороваясь со всеми и обвёл каждого из сидящих тяжёлым немигающим взглядом. По самому Олегу он едва скользнул, ничем не выделив его из остальных, и Мельников, памятуя о возложенной на него задаче, подобрался, приготовился наблюдать.