Филипп Гаррет стал листать книгу гораздо более внимательно, задерживаясь взглядом на рукописных фразах — это, несомненно, был почерк отца, — хотя на данный момент они ему ничего не говорили… Потом он поднял глаза и пристально посмотрел на полковника Жобера:
— Хорошо, я поеду в Италию, как только смогу, и займусь своим расследованием, но это не значит, что наши дороги еще когда-нибудь пересекутся.
Жарким сентябрьским днем Филипп Гаррет отправился поездом в Рим. В вагоне он вытащил блокнот и книгу своего отца и в энный раз начал переписывать оттуда рукописные фразы. Первая была составлена по-латыни:
Romae sacerdos tibi petendus contubernalis meus ad templum Dianae.
Перебрав возможные варианты перевода, он решил, что самым разумным будет следующий: «Найди в Риме священника, который жил со мной возле храма Дианы». Он знал, что отец, приезжая в Рим, обычно останавливался в пансионе на Авентинском холме, в старой части города, возле древнего храма Дианы. Послание, непонятное другому человеку, для него было достаточно ясным, и, едва сойдя с поезда, он поехал в тот самый пансион, где его отец Десмонд жил в Риме десять лет назад. Даму, заправлявшую этой маленькой гостиницей, звали Рина Кастелли. Это была крепкая, жизнерадостная женщина, любившая поболтать, и, покуда она наводила порядок в его комнате, Филипп задал ей несколько вопросов об отце. Она хорошо его помнила: красивый мужчина за пятьдесят, изысканный, элегантный, но неразговорчивый, все время погруженный в свои книги.
— Вы не помните, встречался ли он с кем-то? Были у него знакомые?
Женщина положила на комод свежие полотенца и лавандовое мыло.
— Хотите кофе? — спросила она и, когда Филипп кивнул в знак согласия, крикнула горничной с порога и присела к столику, сложив руки на животе. — Встречался ли он с кем-нибудь? Ну… — Она пришла в некоторое замешательство. — Синьор, ваш отец был красивым мужчиной, как я уже говорила, очень элегантным, женщины за ним бегали… И потом, знаете, в те времена была такая нищета, я и передать не могу. Не то чтобы сейчас гораздо лучше, но, поверьте, тогда было очень тяжело. Война закончилась совсем недавно. Работы не было, хлеба тоже. Оставалось только мечтать о таком мужчине, как ваш отец. С ним женщина имела шанс неплохо устроиться, и потом он был вдовец…
Филипп поднял руку, останавливая ее:
— Синьора, синьора, я не о такого рода встречах спрашивал. Меня интересуют особые знакомства, ну, чье-то внимание, не знаю, как вам объяснить.
Вошла горничная с кофе, синьора Кастелли налила чашечку своему гостю, и тот сел рядом с ней.
— Особые знакомства, говорите. Ну, если хорошенько подумать, я видела, как он несколько раз встречался со священником, иезуитом. Кажется, его звали Антонини или Антонелли… да, так и есть. Его звали падре Антонелли.
— Он еще жив? — подскочил Филипп. — Вы не знаете, смогу я найти его в Риме?
Женщина глотнула кофе и с наслаждением облизнулась.
— Жив ли он еще? Думаю, да, он был не так уж стар, однако не скажу вам, где его сейчас можно найти. Вы ведь знаете, как живут священники: если начальство велит, нужно слушаться. Его могли перевести или даже направить куда-нибудь миссионером… тут наверняка не скажешь.
— А вы уверены, что он был иезуитом? Это уже стало бы для меня важной отправной точкой.
— Да, синьор, он точно был иезуитом, — подтвердила женщина.
— Почему вы в этом так уверены?
— Только иезуит в двадцатые годы в Риме мог позволить себе под сутаной носить брюки — у всех остальных священников были чулки, как у женщин, и короткие штаны, подвязанные под коленом. Поверьте мне, в брюках я хорошо разбираюсь.
Филипп не смог сдержать улыбку. Он тоже отпил кофе и спросил:
— Синьора, а вы, случайно, не помните имени этого отца Антонелли? С именем и фамилией в Генеральной Конгрегации мне, возможно, помогут его найти и разрешат встречу.
— Имя? Нет, не помню. Хотя, хотя… Ах да. Возможно, я сумею вам помочь. Я очень скрупулезный человек и все записываю. Однажды он ночевал здесь, в гостинице, потому что допоздна засиделся с вашим отцом за работой или разговором, каким — не знаю. Так вот, я наверняка попросила его расписаться в книге посетителей, это для полиции. У меня нет времени искать, но книги эти находятся в кабинете. Я сейчас отведу вас туда, и вы можете изучать подписи клиентов, пока хватит терпения. Это был тысяча девятьсот двадцатый или двадцать первый год, если не ошибаюсь, а месяц — либо сентябрь, либо октябрь. Запаситесь терпением и найдете то, что ищете.