Филипп не смог скрыть досады.
— Падре, я хочу встретиться с вашим братом по очень важной причине. Дело в том, что мой отец десять лет назад бесследно исчез в пустыне Сахара, и я ищу его следы везде, где он останавливался в ходе своего путешествия. Возможно, падре Антонелли предоставит мне ценнейшие сведения, так что простите мою настойчивость. Мне хватит нескольких минут, чтобы узнать все необходимое…
Иезуит покачал головой:
— Мне очень жаль, доктор Гаррет, но состояние здоровья падре Антонелли не позволяет ему принимать посетителей.
— Вы даже не можете сказать мне, где он находится?
— К сожалению, нет. — Священник встал со своего кресла, обошел массивный ореховый стол и проводил гостя до дверей. — Мне в самом деле жаль, поверьте, — сказал он с подобающей случаю улыбкой. — Однако я желаю вам удачи.
Он закрыл за гостем дверь и снова сел за письменный стол.
2
Филипп быстрым шагом прошел по длинному коридору с вощеным полом, ведущему к выходу, и оказался на улице.
Дневной свет ослепил его и вернул к реальности, к осознанию своего поражения. Первая попытка зашла в тупик. Оставалось только снова взять в руки книгу отца и постараться понять другие послания, насколько это возможно.
Он дошел до Пьяцца дель Пополо, снова нанял там коляску, но, уже почти отъехав, вдруг передумал и отпустил извозчика. В глубине площади, у начала улицы Корсо, он увидел человека в светло-серой одежде, с портфелем под мышкой — старого друга, с которым они вместе пару лет жили в Париже во время учебы. Филипп догнал его, положил руку на плечо и окликнул:
— Джорджо!
— Черт бы меня побрал! — изумился тот. — Филипп Гаррет. Ты откуда взялся?
— Найдется у тебя полчасика, чтобы выпить кофе со старым другом?
— Я поклялся жене, что помогу ей выбрать праздничное платье для свадьбы ее сестры, но она подождет. Проклятие, Филипп Гаррет, поверить не могу!
Они сели за столиком в «Розати», и Филипп заказал два кофе. За десять минут они рассказали друг другу, что произошло с ними в последние несколько лет. Джорджо Ливерани женился, у него родились двое детей, мальчик и девочка, и он тут же показал другу их фотографии, лежавшие в бумажнике. Кроме того, он стал инспектором отдела классического искусства в Музее Ватикана.
— Я знал, что ты там работаешь. Мои поздравления. Давно тебя повысили?
— В прошлом году. А ты как?
— Взял отпуск в музее. Охочусь за своим отцом.
Джорджо Ливерани опустил глаза.
— Я слышал, что он…
— Умер?.. Может, и так, — ответил Филипп. — Но возможно, он жив. Есть некоторые знаки…
— Желаю тебе с этим справиться. Твой отец был великим человеком.
Филипп заглянул ему в глаза:
— Джорджо, ты ведь мог бы мне помочь.
— Я? Охотно, но…
— Десять лет назад мой отец довольно долго работал здесь, в Риме, с человеком, который в то время был директором Библиотеки Ватикана, иезуитом по имени Антонелли. Ты что-нибудь о нем знаешь?
— Джузеппе Антонелли. Какое-то время назад подал в отставку. Кажется, по состоянию здоровья.
— Это мне известно. Я был в Конгрегации, но там не сказали, где его можно найти.
— Боюсь, я тоже этого не представляю.
— А кто стал его преемником?
— Если не ошибаюсь, преемника еще не назначили. Его обязанности временно исполняет директор Ватиканской обсерватории — падре Эрнесто Бони.
— Знаменитый математик. Ты знаком с ним лично? Можешь устроить мне встречу?
— Я несколько раз встречал его на заседаниях Папской академии. В общем, могу попытаться.
— Буду тебе очень признателен. Джорджо, для меня это вопрос жизни и смерти.
— Охотно верю. Ты был очень привязан к своему отцу. Конечно, то, что он вот так исчез… внезапно…
Филипп опустил голову.
— Прости, не хотел навевать тебе грустные воспоминания.
— Не извиняйся. Я считаю, что исчезновение моего отца десять лет назад было его сознательным выбором. Предложенная им гипотеза толкования Книги Бытия в антропологическом ключе вызвала бурную критику, его репутация ученого была поставлена под сомнение. Он оказался в осаде и отправился в пустыню, чтобы найти решающие доказательства, а может, хотел остаться наедине с собой. Пустыня как горнило: выжигает все наносное, оставляя только истинную сущность человека.
— А теперь твой отец посылает тебе знаки?
— Да.
— Может, он хочет сообщить о результатах своих исследований?
— Может быть. Или пытается передать мне свои знания и еще дальше углубиться в пустыню. Я его хорошо знаю, и такое предположение кажется мне наиболее вероятным.