Из распахнутого окна тянуло холодом и сыростью, шум дождя влился в тёмную комнату, наполнив её до самых тёмных углов, покрывалом опустился на плечи скорчившейся под дверью Михаэлы. Прямоугольник серого неба перерезали чёрные прутья решётки, девушка смотрела на их мрачный узор, от всего сердца желая, чтобы он вдруг исчез. Хоть на мгновение! Выпрыгнуть со второго этажа на мокрый газон и - босиком, в домашнем платье - бежать сквозь ночной город... Пожалуй, чтобы избежать встречи с супругом, Михаэла согласилась бы и на более рискованную авантюру.
Даяр приехал на третий день. Взгляд налитых бешенством глаз не предвещал добра, но учить жену уму-разуму на глазах родственницы Даяр не стал - так, покричал, поругался, ударил пару раз. А после выволок из дома и зашвырнул в карету. Запер дверцы ключом. Михаэла, дрожащая от страха, словно настоящая серая мышка, слышала, как Даяр попрощался с тёткой, и как родственница желала доброго пути и извинялась за свою непутёвую племянницу... Карета тронулась. Окошко было плотно завешено, но Михаэла знала, что стоит выглянуть - и она увидит либо Даяра, либо кого-то из его людей, а потому скукожилась на лавке и закрыла глаза. Биться в дверцы, звать на помощь девушка не пыталась - слишком хорошо знала, чего ждать от разгневанного мужа, и решила поберечь силы на случай, если представится возможность сбежать.
Если б только был жив отец... Михаэла часто думала о нём, и всё пыталась угадать, как бы он поступил: забрал бы дочь домой, или, как и тётушка, вернул мужу, чтобы не бесчестила имя непослушанием?
А ещё, лёжа на лавке, девушка вспоминала, как стояла на вершине Белой башни, глубокими глотками пила свежий воздух, сладкий от солнечного мёда, и как огорчался двадцатипятилетний старик Михаэль, что так и не нашёл своё чудо.
* * *
Ещё засветло карета остановилась напротив гостиного дома на окраине небольшого городка. В помещении было людно и душно. Признав в Даяре богача, хозяин услужливо предлагал ему выбрать лучшие - и самые дорогие - комнаты, заказать сытный ужин, да нахваливал свою кухарку и её блюда. Михаэла стояла за спиной мужа, в тени его широких плеч. Слуга - рыжий верзила Руш - крепко держал её за локоть, а девушка украдкой оглядывала многочисленных посетителей, занятых кто едой, кто разговором за кружкой хмельного кваса или ароматной горячей медовухи. Дорожное платье Михаэлы строгого коричневого цвета было измято, волосы острижены неподобающе коротко и едва приглажены - времени привести себя в порядок девушке не дали. Вдобавок ко всему лицо украшали багровые кровоподтёки, и по всему видно было, что путешественница здесь не по своей воле, и ей совершенно необходима помощь.
Думая о том, что этой ночью ей вряд ли так вовремя подвернётся под руку тяжёлый подсвечник, Михаэла в отчаяньи всматривалась в лица незнакомых людей. Но её никто не замечал, а стоило кому-то нечаянно встретиться с нею взглядом - и человек тут же спешил отвернуться. То ли от страха, то ли от усталости перед глазами девушки плыли красные пятна. "Не хватало только сейчас потерять сознание", - зло подумала она, сжала кулаки, и... вздрогнула: за столиком у дальней стены сидел молодой темноволосый мужчина и, в отличие от всех остальных посетителей, смотрел именно на Михаэлу.
Девушка растерянно моргнула, пытаясь убедиться, что ей не привиделось, но ни сказать, ни сделать ничего не успела: договорившись с хозяином, Даяр пошёл вверх по скрипучей деревянной лестнице, и его слуга поволок Михаэлу следом.
Комната действительно оказалась хорошей, просторной, с низенькими креслами и широкой кроватью под балдахином. Но Даяр, к радости жены, задерживаться в этом уютном помещении не собирался - внизу его ждал ужин и выпивка. А потому, привязав девушку за руки к прикроватному столбу, он ушёл, оставив Руша её стеречь. Тот устроился в кресле у камина, в котором в тёплую погоду не горел огонь, и бездумно пялился на сложенные у очага полешки. Он долго не двигался, и Михаэле, ни видевшей его лица, показалось, что слуга заснул. Это была замечательная возможность для побега, если б не верёвки, которые никак не поддавались. Девушка крутила их и дёргала, пытаясь перетереть о резьбу на деревянном столбике. И всё же Михаэла была уверена, что если никто не разбудит слугу, она обязательно освободится. А тогда выберется в окошко - и только её и видели.
"Вот сейчас, сейчас... ещё совсем немного"...
Стук в дверь заставил Михаэлу подскочить от неожиданности, а когда она увидела, как поднимается разбуженный Руш, то едва не застонала: вряд ли этот рыжий теперь заснёт.
- Кто? - сипло спросил слуга.
- Ужин, - донеслось из-за двери.