Мы видели, что месье Бадуа не знал девочку.
Для Терезы было мучением смотреть на Суавиту, которую она навещала каждый день. К девочке быстро возвращались силы; казалось, восстанавливается и ее живой, быстрый ум, который, впрочем, занимали лишь события сегодняшнего дня. Она была прелестна, как ангел. Пребывавшая в постоянном страхе мадам Сула каждую минуту боялась услышать, как с губ девочки сорвется имя, которое это дитя произнесет с первым «проблеском» рассудка.
Тереза любила Блондетту за все то зло, которое сознательно причинила ей, но боялась ее настолько, что желала ей смерти.
Порой, когда мадам Сула смотрела на спящего ребенка, перед ней возникало видение: покойная графиня, которую Тереза называла «святой», заслоняла собой Суавиту, словно защищая малышку.
Графиня де Шанма, казалось, говорила Терезе:
– Не убивай мою дочь!
Генерал, граф де Шанма, вернулся во Францию в результате одной из тех полумер, к которым охотно прибегали во времена Луи-Филиппа. Графа не помиловали; ему лишь гарантировали терпимость.
Его первая встреча с Изоль была спокойной, но холодной.
Он отклонил все попытки дочери объясниться и запретил ей говорить о прошлом.
Тереза Сула не осмеливалась появляться в доме генерала. Но он сам пригласил ее и встретил с почтительным уважением.
– Вы не знаете тайны мадемуазель Изоль де Шанма, – сказал генерал Терезе с грустной покорностью судьбе, – а Изоль не знает вашей: так лучше. Не пытайтесь ничего разузнать и живите в мире рядом с нами. Я так хочу.
Для Изоль наступили еще более мрачные и суровые дни, чем время, проведенное в монастыре.
Казалось, генерал был поражен в самое сердце.
Он никогда не говорил о младшей дочери; но когда семья поселилась в замке де Шанма, генерал оставил в своей спальне лишь два портрета: Суавиты и ее покойной матери.
Изоль каждый день каталась верхом и подолгу гуляла в одиночестве. Никто не интересовался тем, как она проводит время.
Изоль ни с кем не виделась. Приехав в отцовский замок, она лишь нанесла два или три визита графине де Клар.
Однажды Изоль сказала Терезе Сула:
– Один молодой человек преследует меня. Мне плохо в доме моего отца. Если какой-нибудь рабочий или крестьянин захочет взять меня в жены, я попытаюсь стать хорошей хозяйкой.
Изоль опустила голову, точно разговаривая сама с собой:
– Но я никому не нужна…
Этим молодым человеком был Поль Лабр.
В течение многих недель Тереза Сула с радостным изумлением наблюдала за тем действием, которое оказывает на бедную Блондетту присутствие Поля. Оно возвращало милому ребенку жизнь. Заслышав голос Поля, девочка трепетала от счастья; она следовала за своим покровителем, как собачка за хозяином; когда Поль, улыбаясь, смотрел на малышку, ее огромные голубые глаза туманились от восторга.
Увы! Изоль в это время готова была разделить нищенское существование с последним бедняком!
Все старания Терезы, вся ее молчаливая и горькая преданность, все муки, на которые женщина обрекла себя, привели лишь к одному: Изоль стремилась теперь к той участи, которая была бы ее уделом, если бы не тяжкие труды ее матери.
Изоль познала более жестокую обиду и более глубокое отчаяние, чем бедные крестьянские девушки – даже те, что были коварно обмануты.
Изоль была гораздо более несчастной, чем ее мать!
Изоль лишилась всех тех благ, которые ее мать купила ей, обездолив ее сестру. Изоль ничего не сохранила, ничем не воспользовалась.
Ничем!
А у бедной Суавиты ничего и не было – кроме последнего утешения, дарованного ей Провидением. Этим утешением был Поль – ее друг, ее защитник, ее Бог. Но теперь Изоль собиралась отнять его у нее.
Взволнованная Тереза спросила:
Вы любите этого юношу?
Не знаю, – рассеянно ответила Изоль. – С чего бы мне его любить?
Затем она добавила:
– Я еще могу ненавидеть. И ненавижу всеми силами души. Думаю, что не сумею больше полюбить.
Тереза сжала руки. Слова рвались из ее израненного сердца, губы ее побелели и дрожали. Она хотела сказать:
– Тогда пожалейте! Оставьте этого незнакомого человека той, для которой он – центр Вселенной!..
Но женщина молчала.
У нее возникла другая мысль – одна из тех мыслей, которые вроде бы направлены на благо всех вокруг, но на самом деле лишь извращают умы.
Тереза сказала себе:
– Если моя Изоль выйдет замуж за Поля Лабра, – а я ведь прежде мечтала об этом, – она покинет генерала и откажется от своего положения (оно – не про нас!) и от состояния, которое нам вовсе не нужно. Тогда ничто не помешает мне взять за руку Суавиту, этого бедного ангела, и привести ее к отцу. Ей вернут все, что у нее отняли; она станет мадемуазель де Шанма, единственной наследницей генерала! И та святая женщина, которая взирает на меня с небес, простит и благословит меня…
Похоже, женщине на роду было написано всегда всеми силами вредить Суавите, этой нежной жертве, которую Тереза так любила! Но материнские чувства победили и природную честность мадам Сула, и ее привязанность к девочке.
И ведь Терезе даже не придется ничего предпринимать. Любовь Поля к Изоль родилась уже давно. Это было первое пробуждение его пылкой молодости, и он чуть не умер от этого.
Новые заботы, появившиеся у Поля после того, как он принял в свой дом бедную немую девочку Блондетту, а главное, поклялся самому себе отомстить убийцам брата, приглушили эту страсть, но не убили ее.
Когда Поль вдали от Парижа встретил ту, которая впервые заставила затрепетать его сердце, она очень изменилась, но показалась молодому человеку еще прекраснее. Его любовь пробудилась вновь, робкая, как и он сам, но пылкая и сильная.
Во время своих долгих прогулок верхом Изоль ни на секунду не оставалась в лесу одна. Из какого-нибудь укрытия за ней постоянно следил чей-то жадный взгляд.
Тереза знала об этом. И каждый раз, когда Поль покидал бедную Блондетту, чтобы пуститься в погоню за своей мечтой, женщина – нежная и безжалостная одновременно – появлялась в особняке барона, чтобы утешить страдающее дитя.
Сегодня она долго стояла на коленях рядом с заснувшей на траве Суавитой.
Все, о чем мы рассказывали, Тереза обдумывала, вспоминая горечь и печаль трех последних лет и вновь испытывая пережитые мучения, опасения, а возможно, и угрызения совести.
Женщина говорила с Суавитой, которая не могла ее слышать; Тереза просила у несчастной девушки прощения.
Иногда мадам Сула исповедовалась перед Суавитой, поверяя ей свои надежды и доказывая, что поступает правильно, покоряясь неизбежности, которая, вопреки желанию самой Терезы, отводила ей роль палача.
Женщина так глубоко погрузилась в свои мысли, что не замечала ничего вокруг.
Тень деревьев стала гуще: по небу плыли тяжелые грозовые облака.
Суавита все еще спала, положив голову на руку, скрытую под ее шелковистыми волосами.
Наконец Тереза вздрогнула от звука быстрых и вроде бы удалявшихся шагов.
Она посмотрела в ту сторону, откуда доносился топот, и заметила двух мужчин, которые бежали, петляя между деревьями.
Это показалось Терезе столь странным в саду Поля Лабра, где всегда тщательно запирались все калитки, что она вскочила на ноги, чтобы кинуться наутек или позвать на помощь.
Но тут с дерева, под которым спала Суавита, раздался хриплый тенорок.
– Не трудитесь, мамаша Сула, – проговорил этот голос. – Там осталась открытой калитка, и у этих двух красавцев уже есть ключ!
Тереза посмотрела вверх и увидела нашего друга Клампена по прозвищу Пистолет, одетого с иголочки; он не спеша спускался с дерева.
– Здравствуйте, матушка Сула, – сказал Пистолет, коснувшись земли. – А вы часто разговариваете вот так, в одиночестве? Это опасно. Гляди-ка, вот и малышка месье Поля! А она премиленькая. Вы меня не прогоните? Это я прикончил вашего котика; бедное животное… мяу, мяу, мяу… это был порыв, но я исправлюсь. Вот какая история: я следил за этими двумя; они вошли через дальнюю дверь. Малышка оставила ее открытой. У вас есть враги, матушка? Они прятались прямо рядом с вами! И слышали все до единого слова. Я знаю одного из них, месье Кокотта; он вас не убьет. Он на это не способен… Но другой, проклятье! Я думаю, что его для этого и наняли. У него совершенно разбойничья рожа!