– Сто человек! – удивленно повторила Тереза.
– Целая армия, правда! – кивнул юноша, рассмеявшись. – Вы знаете, мы не из полиции. Для меня это вопрос чести, я это люблю. Мы все вместе помогаем брату невинной жертвы отомстить убийцам. Прямо как в драмах! Это – почетное дело. Вы не возражаете, если я закурю, чтобы заглушить жажду?
Тереза кивнула, и Пистолет набил и зажег свою трубку.
– Я очень мучился из-за кота, – заявил юноша, выпуская первые кольца дыма. – У меня доброе сердце, и я даже чувствителен по натуре; но ошибки молодости! Их не избежать! Надо было видеть мой успех в Бобино; вы не знали Меш, моей албаночки? Я прощаю слабости, когда речь идет об увлечении любимым делом, но расчет? Никогда! Это позор для приличного человека. Таково положение вещей. Надеюсь, если вы сможете сообщить мне нужные сведения, то сделаете это ради месье Поля, или барона, у которого мы состоим на службе; я – через месье Бадуа, а девяносто девять других парней – непосредственно. Месье Бадуа нанял меня, и я поехал с ним в дилижансе в Алансон, где месье Бадуа сказал мне: «Я останусь здесь, поскольку знаю многих из Черных Мантий как бывший полицейский. Обычно они болтаются возле префектуры. Есть и такие, кто не стесняется заходить в здание. Можно подумать, что они – лучшие друзья больших начальников».
«Ну, а ты… – прибавил он, говоря со мной фамильярно, по-дружески. – Они не знают тебя по двум причинам: во-первых, ты не был известен в те времена нигде, кроме Бобино; а во-вторых, большую часть своей жизни ты провел, путешествуя по Англии и другим зарубежным странам». И это правда, матушка Сула: сколько краев я повидал! Сколько кочевых народов изучил!
И вот, по указанию того же месье Бадуа, я отправился вперед, в кантон Ферте-Масе, что в департаменте Орн. Ехал я в дилижансе рядом с каким-то христианином, от которого так и несло каторгой; он говорил на жутком жаргоне, на обеих руках – татуировка: сердца, якоря, кинжалы и надписи «Нет счастья в жизни!», «Трубадур Сан-Картье по прозвищу Любимец красоток», «Долой Шамуазо!», «Любовь до гроба» и еще много чего другого. Просто удивительно: эти люди метят себя, как белье, чтобы их не потеряли в толпе!
Этот тип предъявил свой паспорт косым жандармам Сен-Мартен-де-Ланд, – продолжал Пистолет. – Жандармы, разумеется, ничего не поняли. Но я-то смотрел в оба! Я могу оценить качество таких документов. Тем не менее мне не удалось разговорить своего милого соседа, и это доказывает, что я не солгал, сказав вам: «Не знаю!» С другой стороны, по паспорту фамилия этого типа – Луво, и поскольку я уже слышал ее в «Большой бутылке»…
– Это был один из тех двоих? – прервала парня Тереза.
– Да, матушка Тереза… – кивнул Пистолет. – А другой, молодой месье Кокотт, сам не способный к решительным действиям, почти всегда приводит с собой готового на все мерзавца.
– Итак, – заявил юноша, – Трубадур Сан-Картье по прозвищу Любимец красоток показался мне интересным объектом для наблюдения: когда он вышел из дилижанса в местечке Ферте-Mace, я осторожно последовал за ним, и он привел меня прямиком туда, куда надо… Тихо, это секрет: я увидел там тех самых людей. Этого мне вполне достаточно, чтобы понять, как действовать дальше.
– Но принципы прежде всего, не так ли? – вскричал Клампен. – Перво-наперво надо следить за домом человека, который платит. Затем – всегда можно получить полезные сведения в префектуре. Префектура тут недалеко: я забрался туда и увидел там своего Трубадура; я стал размышлять… О! Вероятно, малышка решила проснуться? – внезапно оборвал он свою речь.
Сон Суавиты стал беспокойным. Девушка заметалась по траве и слабо взмахнула рукой.
– Сейчас она заговорит, – пробормотал Пистолет. Тереза так выразительно покачала головой, что парень воскликнул:
– Она немая? Бедняжка! Сразу видно, что это – настоящая благородная девица; значит, она, по крайней мере, должна уметь писать.
Тереза постучала пальцем себе по лбу.
– Еще и слабоумная! – произнес парень. – Честное слово, это становится интересно!
И добавил с важным видом:
– Ну что ж, я не осуждаю месье Поля и вполне понимаю, почему он не мог вернуть девушку в лоно опечаленной семьи. Нет, он не нарушил правил чести! Если малютка нема как рыба и глупа как пробка, то невозможно узнать ни ее имени, ни адреса; ну, слава Богу: мне было бы неудобно подозревать месье Поля… Да и вас тоже, матушка Сула… Я не против в глубине души уважать тех, из-за кого рискую головой. У каждого свои взгляды на жизнь, не так ли?
Парень сделал вид, что вытащил из пустого жилетного кармана часы, давний объект своих вожделений, далекий и недоступный. Пистолет серьезно посмотрел на свою ладонь и заявил:
– Часы остановились! Придется заменить мои женевские… Мамаша Тереза, взгляните на свои!
– Сейчас – одиннадцать, – ответила Тереза, покосившись на свои часики.
– Я позавтракаю в другой раз, – вздохнул Пистолет. – По этим краям совершенно невозможно путешествовать с комфортом! Матушка Тереза, слушайте внимательно; то, что я сказал вам, – и правда, и нет. Армия из ста человек – это выдумка, хотя и не совсем. Нас всего двое, но первый стоит четверых: это месье Бадуа, мой хозяин. Второй же – я, отлично подготовленный и закаленный в дальних странствиях; так что я успешно заменяю девяносто шесть крепких мужчин. А вот то, что вам, да и месье барону тоже, грозят крупные неприятности и враги ваши совсем рядом, – это чистая правда.
И уже другим тоном юноша добавил:
– Уведите этого ребенка в дом и покрепче заприте все двери. Я не знаю, чего хотят эти люди, я слишком поздно включился в игру, мне еще во многом надо разобраться, но они уже начали какую-то операцию, это точно, а когда они в деле – сами знаете не хуже меня: горе тем, кто им мешает! Более того, они – мастера двойных ударов; одному бедняге – нож под ребро, другого – на гильотину; бывало, Жаку перерезали глотку лишь за то, что он приводил Пьера на суд присяжных. Да, у этих ребят все хорошо продумано! И если бы я не был утром так занят, то находился бы поблизости от этого дома, прежде всего – чтобы охранять вас… Тогда бы я увидел, как они пришли… Ну вот, мы открыли собрание акционеров, и если только до конца заседания мне не свернут шею, то клянусь, что теперь-то я все разузнаю!
Юноша поднялся и выбил пепел из трубки.
Тереза в нерешительности смотрела на парня. Смутные опасения, всплывшие среди совершенно других забот, невольно тревожили женщину, хотя с трудом укладывались в сознании.
Пистолет был не из тех, кто внушает страх.
В устах парня самая страшная угроза походила на шутку.
Тем не менее, когда он с учтивым и галантным видом протянул Терезе руку, мадам Сула подала ему свою и спросила:
– Что я должна делать?
– Вам нужно найти месье барона, – ответил юноша, – и передать ему, что я чрезвычайно огорчен, поскольку не имел чести встретиться с ним. Я вернусь, когда он сядет обедать: я же тоже не воздухом питаюсь! Я уже говорил, какие меры надо предпринять для безопасности малышки. Кроме того, вы должны шепнуть два слова вашей мадемуазель Изоль, большой любительнице долгих прогулок по лесам; лучше ей сегодня и завтра посидеть дома… А потом, кто знает? Возможно, она и расскажет нам кое-что, эта загадочная красавица: она должна многое знать! А что касается вас, захватите с собой слугу: пусть он проводит вас в замок де Шанма. Завтра я сам буду присматривать за вами. До свидания, матушка Тереза. Вы не станете сердиться на меня за эту историю с котом? Ах, ошибки молодости! Мяу, мяу, мяу! Дамочки будут смеяться сегодня вечером в Бобино без меня… Я отдал бы Одеон за кружку пива за четыре су и за то, чтобы узнать, где сейчас Меш. Ну, желаю удачи!
Продолжая болтать, Пистолет обвязал вокруг талии небольшой клетчатый платок, который вытащил из кармана.
Парень вразвалку направился к садовой ограде и с совершенно равнодушным видом перемахнул ее на три гимнастических счета.