Джейк Петерс утверждал то же самое, и он, Бент Армитейдж, его высмеял.
«Ну ладно, — сказал он себе, — ну ладно! Подведем баланс». Дела, которые недоделаны, слова, которые недосказаны, да, но кто может укорить его за это? За ним никаких неоплаченных долгов. А многие ли могут сказать такое о себе? Он платил сразу, всегда и за все. Образцовый Бент Армитейдж. Подумал, что так можно говорить о торговце подержанными автомобилями.
Сколько знаний и опыта умрет вместе с ним! Но разве в этом дело? Разве они единственные в своем роде? Неповторимые? Или все это ему так дорого только потому, оно его?
«Посмотри правде в глаза, — сказал он себе точно так же, как сказал сенатору. — Ты ведь прожил неплохую жизнь, не так ли? А что бы ты изменил, если бы начал жить снова? Скорее всего, ничего.
Кроме Бет.
Возможно, если бы я постарался, то раньше нашел бы ее или кого-нибудь вроде нее. Но если бы я никогда не встретил и не узнал ее настоящую, то никогда в жизни не узнал бы, в чем разница, ведь так? Боже мой, какая странная машина наш мозг!»
Бет. Хоть она там внизу в безопасности. Бент надеялся, что это так. Сейчас он жалел, что не остался там и не убедился в этом. Ну, в этом проще простого убедиться.
Он взялся за телефон.
— Говорит Армитейдж.
Никто не ответил. Он постучал по рычажку и снова нажал кнопку. Ничего. Телефон не работал.
«Вот теперь, — сказал он себе, — мы и вправду одни».
Прочный трос, натянутый от Башни к крыше Торгового центра, трос, который нес всю тяжесть спасательного пояса с его грузом, был толстым, упругим, сделанным из первосортного нейлона. Он был обвязан вокруг потолочной балки банкетного зала, и узел, которым он был закреплен, двойной морской, был завязан под бдительным надзором обоих пожарных.
Поскольку о нейлоне известно, что на нем может соскользнуть и самый прочный из всех узлов, пожарные подстраховались, закрепив конец троса еще двумя шлюпочными узлами. Поскольку шлюпочные узлы не проявляли никакого желания соскользнуть, можно было не беспокоиться и за основной узел.
Но балка, вокруг которой был обвязан трос, была стальной, она была частью каркаса и главной опорой антенного шпиля, который все еще сиял в последних лучах солнца.
Сталь — отличный проводник тепла.
А нейлон от тепла расплавляется.
На столе в трейлере зазвонил телефон. Нат взял трубку. Что-то показалось ему странным. Он постучал по рычагу потом еще и еще раз. Наконец услышал гудок.
Набрал номер офиса банкетного зала, потом набрал еще раз, наконец повесил трубку.
— С этим все кончено, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Линия накрылась.
«Все системы здания были так заботливо продуманы, — подумал он, — так умно спроектированы, с таким трудом рассчитаны во всех деталях и все равно отказывают одна за другой. Отказывают? Уже отказали». В глухоте телефона была какая-то обреченность.
Нат снова набрал номер, по которому однажды уже звонил, номер местного радио. Ему тут же ответили.
— Я по поводу Башни. Связь уже отказала. Теперь мы можем связаться с ними только через вас.
— Мы освободим этот номер. Как только понадобится, будете говорить прямо в эфир.
— Еще кое-что, — сказал Нат. — У вас ведь есть автоматическая линия задержки, не так ли? Чтобы можно было вырезать неприличные слова и тому подобное?
— Вы пойдете прямо в эфир. Без задержки.
— Хорошо, — сказал Нат. — Спасибо. Я останусь на связи. — Он положил трубку и схватил рацию. Сержанту Оливеру сказал: — Телефон отказал. Если дадут вам знак, вы сообщите мне. Я выйду на радио.
— Будет сделано, — ответил сержант.
Нат откинулся в кресле и обвел взглядом трейлер, в котором были Тим Браун, один из командиров пожарных частей, Гиддингс и Патти.
— Вы все слышали, — сказал Нат. Поднял было руки, но тут же их опустил. — Что я могу, черт возьми, сказать?..
— Я чувствую, что-то должно случиться, — сказал командир пожарной части. — Понимаете, что я имею в виду? Что вдруг загремит будильник, или я упаду с кровати и проснусь, или этот проклятый страшный сон наконец просто закончится, понимаете? — Он помолчал. — Так он не закончится, да? — Он говорил тихим злым голосом.
Гиддингс беспокойно повел могучими плечами. Взглянул на Патти.
— Вы жена Саймона, — сказал он, — поэтому прошу прощения. Но если только мне представится такая возможность, я этого мерзавца задушу голыми руками.