— Ну ладно, — сказал губернатор, — пока мы были заперты здесь, вы кое-чему научились. Так теперь быстренько уносите ноги вместе с этим опытом…
— Есть еще один довод, Бент. Я должна его назвать? Потому что об этом не говорят и в который не верят, но это правда. — Она молчала. Ее рука спокойно и доверчиво лежала в его. Не отрывала глаз от его лица. — Дело в том, что мне лучше здесь с вами, чем там — снова одной.
В комнате было тихо. К ним долетали звуки музыки, но больше ничего. Из решетки кондиционера над их головами повалили клубы черного дыма, который начал расползаться по комнате, медленно оседая. Но они этого не заметили.
— Что мне вам на это ответить? — спросил губернатор. — Я сидел здесь один и страдал… — Он запнулся. — Черт, вам нельзя здесь оставаться. Вы должны…
— Но если я хочу остаться здесь? — Бет покачала головой. Она снова улыбалась — губами, глазами, всем своим существом. — Мой милый, Бент… — начала она.
И именно в эту минуту в зале раздались первые отчаянные вопли, схватки и грохот сдвигаемой мебели.
Губернатор отодвинул кресло и встал. Колебался только миг.
— Оставайтесь здесь, — сказал он и выбежал в зал.
В зале, окутанном черным дымом, творился настоящий бедлам. Один из столов, которые образовывали баррикаду, был уже перевернут, и мужчины с яростью диких зверей схватились друг с другом.
Губернатор увидел, как начальник пожарной охраны города схватил какого-то человека за лацканы пиджака, притянул к себе и ударил прямо в зубы. Отбросил его и схватил следующего.
Но тут один из официантов в белой куртке, такой мускулистый здоровяк — это был Билл Самуэльсон, — пробился в проход, нанес начальнику пожарной охраны два мощных удара в живот и так резко отбросил его в сторону, что тот упал.
Кэрри Уайкофф держался в стороне от свалки и что-то кричал, и как раз когда губернатор мчался через зал, сенатор Петерс врезал Кэрри по животу подсвечником, зажатым в правой руке, и Кэрри сложился пополам. Сенатор, не останавливаясь, огрел подсвечником по голове здоровенного официанта. Здоровяк рухнул на пол, как заколотый бык.
Кто-то ударил сенатора по руке; из толпы вынырнуло побагровевшее лицо президента телекомпании. Губернатору он показался похожим на обезумевшего от страха барана.
Дым из вентиляции повалил с новой силой, темная масса душила и ослепляла, и разрозненные схватки вспыхнули с новой силой. Кто-то завизжал. В общем шуме этого никто не заметил.
Губернатор напряг голос:
— Прекратите! Черт бы вас всех побрал, прекратите, я вам говорю! — Но это было сродни попытке перекричать ураган.
Тогда он пригнул голову и ринулся вперед. В лицо ему кто-то заехал локтем. Губернатор пробивался дальше. Вот он уже у толстого троса, выходившего в окно. Вот он уже у окна. Держась одной рукой за трос, он высунулся из окна насколько мог и замахал платком. Потом подтянулся обратно и попытался выбраться из этого клубка.
Где-то еще работало радио. Губернатор шел на звуки музыки, как на сигнал маяка. Увидел приемник на столике неподалеку от себя, но когда он бросился к нему, столик перевернулся. Приемник полетел на пол, но продолжал работать.
Кто-то ударил губернатора в бок, он упал на четвереньки, но собрал последние силы, метнулся вперед и схватил приемник. Прижал его к себе, прикрывая всем телом, пока ему не удалось выбраться из свалки, и когда оказался в стороне от побоища, поднял его и включил в полную громкость.
В зале загремела музыка. Внезапно она смолкла. И наконец, над схваткой загремел голос Ната Вильсона:
— СЛУШАЙТЕ ВСЕ! ВЫ, НАВЕРХУ, СЛУШАЙТЕ!
Наступила пауза. Шум драки стих.
— ВНИМАНИЕ! ВСЕ, КТО В БАНКЕТНОМ ЗАЛЕ, СЛУШАЙТЕ МЕНЯ! С ВАМИ ГОВОРИТ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ НА ПЛОЩАДИ! НЕ ЗНАЮ, ЧТО ТАМ У ВАС ПРОИСХОДИТ, НО ЕСЛИ ЭТО НЕ ПРЕКРАТИТСЯ, СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС ОСТАНЕТСЯ НА КРЫШЕ ТОРГОВОГО ЦЕНТРА. ВАМ ЭТО ЯСНО? ПОВТОРЯЮ: ПОКА У ВАС НЕ БУДЕТ ВОССТАНОВЛЕН ПОРЯДОК, СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС НЕ БУДЕТ ВОЗВРАЩЕН В БАНКЕТНЫЙ ЗАЛ. ЕСЛИ ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ, ПОМАШИТЕ ЧЕМ-НИБУДЬ БЕЛЫМ ИЗ ОКНА.
Все в зале замерли и онемели. Во все глаза смотрели, как губернатор неторопливо идет к окну. Приемник он все еще держал в руке. Потом передал его сенатору, снял с соседнего стола скатерть и так же, как перед этим, высунулся из окна и помахал в сторону Торгового центра. По-прежнему стояла тишина.