— Вы тоже могли бы стать президентом. Ведь вы были близки к этому.
— Я всегда говорю, что быть к чему-то близко — хорошо только при игре в подковку, да и там этого маловато. Президентская кампания — это как рулетка. Мало кто получает даже один шанс, и почти никто — второй. Вот я попробовал сделать ставку. Второй раз уже не рискну, дело тем и кончится.
Почему сегодня все его мысли о ручье с форелью, которая резвится на перекатах, и об аромате вечнозеленых растений, плывущем в чистом горном воздухе?
— Вы знаете Запад?
— Я училась в Колорадском университете.
— Быть того не может! — «Какие бы силы ни устроили эту случайную встречу, — подумал губернатор, — ей-богу, можно со смеху лопнуть над наивностью людей, мыслящих себя хозяевами своей судьбы». — А север штата Нью-Мексико?
— Я каталась там в горах на лыжах и ездила верхом.
Губернатор глубоко вздохнул.
— Ходите на рыбалку?
— Только на форель. В горных ручьях.
Как раз в этот момент к ним приблизился сенатор Петерс с бокалом шампанского в руке.
— Вы всю жизнь боролись с монополиями, Бент, — сказал сенатор, — а теперь нарушаете собственные принципы.
— Шли бы вы отсюда, Джейк, — вздохнул губернатор. Момент откровенности закончился. — Но ведь вы все равно не отстанете. Вы никогда не отстанете. Прямо как угрызения совести среди ночи. Мисс Ширли, сенатор Петерс. Говорите, что вам надо, и убирайтесь.
— Вы напали на Боба Рамсея. — Сенатор подмигнул.
— Я ему только изложил одну новую идею. Насчет динозавров.
— Боб просто не в себе, если ему кто-то изложит новую идею.
— Мисс Ширли его свояченица, — осторожно заметил губернатор.
Сенатор улыбнулся и кивнул.
— Простите. — Немного помолчал, а затем добавил, будто объясняя: — Мы с Бентом старые знакомые. Произносим одни и те же речи, хотя и расходимся во мнениях по всем пунктам, и он лучший оратор, чем я. Нам удалось закончить один и тот же юридический факультет. У Бента получилось получше, чем у меня. Я обслуживал клиентов в ресторанах и возил тележки с грязной посудой. У Бента оказалось больше фантазии: он открыл прачечную и жил, как король.
— В то время как Бобу курс в Йельском университете оплатили родители, — подхватила Бет. Кивком дала понять, что из этого следует.
— Боб любит этот город, — сказал сенатор. — За это я его уважаю. Он так гордится этим зданием, как будто сам его построил.
— А вы нет, сенатор?
— Моя милая, — ответил сенатор, — я ведь старомодный идеалист. Если это звучит парадоксально…
— Нет, не звучит, — сказал губернатор. — В профсоюзах то, чего хочет Джейк для своих избирателей, называют свиными котлетами: больше зарплату, больше льгот, всего потолще. — Он помолчал. — А не всякие там элегантные хоромы, правда, Джейк?
Сенатор кивнул.
— Боб сказал мне, что вы говорили о стадах динозавров.
Теперь кивнул губернатор, сразу напрягшись.
— Вас это обидело, Джейк? Это ведь и ваш город.
— Нет, не обидело. Вы ведь воевали против этого здания, но часть его принадлежит вам.
— Когда невозможно победить, неплохо хотя бы присоединиться. — Губернатор обнажил в улыбке свои крепкие зубы. — А Гровер умеет быть убедительным.
— Как дела с арендой помещений?
— Насколько я знаю, неплохо. — Эта небольшая ложь далась губернатору легко.
— Я слышал совсем другое.
— Человек слышит только то, что хочет услышать, Джейк. Этого никто не знает лучше вас.
Сенатор замялся. Возле них как раз проходил официант, и сенатор его остановил.
— Заберите это и дайте мне какое-нибудь приличное виски. — Он поставил бокал шампанского на поднос.
Губернатор спросил:
— О чем, собственно, речь, Джейк?
Сенатор снова замялся.
— Ну, знаете, вот, например, мой коллега Кэрри Уайкофф озабочен недугами человечества. Это нормально. Я объяснил ему, что сегодня у нас уже есть средства для борьбы с ними. — Неожиданно он широким взмахом руки обвел весь зал: людей, бар, торопливых официантов. — Но мы расходуем эти средства на все это, на здания, на которых кучка людей заработает большую кучу денег. Или на войну, на оружие, которое будет убивать людей…
— Я посоветовал бы вам выпить двойную дозу алказельтцера, — сказал губернатор. Сенатор усмехнулся.
— Вы правы, Бент. Признаю. Но это сильнее меня. «И были осуждены они на смерть, и не было дано им умереть». В школе я никак не мог понять, что имел в виду Драйден. Теперь, пожалуй, понимаю.