— Да, губернатор. Но двое из них вернуться уже не могут. Под ними путь перекрыт огнем.
— Мы впустим их внутрь, — сказал губернатор. — Дадим им выпить и чуть подкрепиться. Это чертовски мало, но ничем больше помочь им не сможем. — И уже другим тоном продолжал: — Ладно, Браун. Спасибо за информацию. — Повесил трубку. Когда обернулся к Бет, на лице его было прежнее выражение. — Вы меня о чем-то спросили?
— Беру вопрос обратно.
— Нет, — губернатор покачал головой. — Вы заслужили ответ. — Он задумался, а потом сказал: — Не знаю, есть ли у нас шанс, но, честно говоря, сомневаюсь. Ну вот, слово и сказано. И мне это неприятно по многим причинам.
Она тихо ответила:
— Я знаю, Бент.
— Откуда вы знаете мои причины?
Ее улыбка была почти незаметной, это была та самая древнейшая, все понимающая, загадочная женская улыбка.
— Просто знаю.
Губернатор уставился на нее, потом тихонько кивнул.
— Может быть.
Широким жестом он обвел не только офис, но и все здание.
— Меня привело сюда тщеславие, а за него всегда приходится платить. Я люблю аплодисменты. Всегда их любил. Мне нужно было идти в актеры. — Он неожиданно улыбнулся. — Но, к счастью, я здесь. У всех на виду. — Его улыбка стала еще шире. — Мне то, что я вижу, нравится. — Губернатор умолк на несколько секунд. — С кем-то вроде вас, — вдруг сказал он, — я, может быть, дотянул бы и до Белого дома. — Он снова помолчал. — Я смог бы все. — Он выпрямился. — Но, как бы то ни было, я здесь, и, как я уже сказал, за тщеславие человек всегда должен платить. Это закон природы. — Он медленно покачал головой.
— Мне можно с вами? — Она, все еще улыбаясь, встала.
Они вместе вышли в банкетный зал, остановились в дверях и осмотрелись. Там все было как прежде: люди собирались в кучки, расхаживали взад и вперед, официанты разносили подносы с напитками и закусками, были слышны разговоры, тут и там даже смех, который, правда, был слишком громким и нервным. Но была заметна и разница.
«Это вроде сцены бала в театре, — подумала Бет, — в опере или даже в балете, такое живое, но явно неправдоподобное скопление людей, которое занимает внимание зрителей, пока из-за кулис не выйдут главные герои».
Ей стало интересно, такое ли впечатление у губернатора, и по его улыбке поняла, что да.
— Выходим на сцену, — сказал он.
Президент телекомпании первым остановил их.
— Здесь становится жарко, Бент.
Губернатор улыбнулся.
— Вспомните прошлое лето, когда отключилось электричество у трехсот тысяч жителей и им приходилось обходиться без кондиционеров.
— Чужие проблемы никогда не помогали мне решать мои.
— Мне тоже, — признал губернатор, — но, с другой стороны, если ничего нельзя изменить…
— Я взял за правило, что всегда буду пытаться что-то изменить. По-моему, и вы тоже.
Губернатор кивнул. Улыбался своей рассчитанной на публику улыбкой, но в голосе его не было и капли веселья.
— Не в этот раз, Джон. Не сейчас.
— Что же, нам просто ждать, что будет?
— Пока это единственное, что нам остается, — ответил губернатор и пошел с Бет дальше.
Потом к нему подошел мэр Рамсей с женой.
— Есть новости?
— Пытаются запустить лифт. Как только получится, сообщат.
— А те пожарные все еще взбираются по лестницам?
— Двое из них, — ответил губернатор, — доберутся сюда. Двух других я вернул обратно.
На скулах мэра заиграли желваки.
— Можете мне сказать, почему?
— Потому что те двое, которые доберутся сюда, уже не смогут вернуться. На лестнице под ними пожар.
Мэр вздохнул.
— Это значит, что и вторая лестница небезопасна.
— К сожалению, это так.
Паола Рамсей сказала:
— Мы звонили Джилл. — Она улыбнулась Бет: — Она просила передать тебе привет. — Потом добавила: — Она всегда тебя очень любила. — Снова пауза. — Иногда я говорила себе, что ты понимаешь ее лучше, чем я, и меня это злило. Но теперь уже нет.
«Это тоже из тех слов, которые рождаются только в такую минуту, — подумала Бет. — Почему?»
— Я этого не знала.
— Это уже не важно. Все уже прошло. Джилл… — Паола задохнулась и покачала головой. — Она молода, Бет, она еще ужасно молода.
— И теперь она должна будет рассчитывать только на себя. — Она взглянула на губернатора. — Я совсем не светская дама, Бент. Я просто испуганная женщина. Почему мы торчим здесь? Кто в этом виноват? Я спросила Гровера Фрэзи, но…