Тем, на земле, чьи глаза были достаточно остры, трос, трепетавший между двумя небоскребами, казался невероятно тонким и утлым, как паутинка. А когда спасательный пояс с первой ношей вынырнул из окна и отправился в головокружительное путешествие к крыше Торгового центра, расположенной гораздо ниже, казалось, что матерчатый мешок и женщина в нем просто висят в воздухе, удерживаемые только верой, что в своей фантастической попытке спасения из геенны огненной они смогут противостоять земному притяжению.
Ее звали Хильда Кук, она играла на Бродвее главную роль в мюзикле «Прыгай от радости! »
Ей было двадцать девять, на ней были сапоги, бикини и платье до середины бедер. Теперь оно задралось до подмышек. Длинные красивые ноги, просунутые в штанины спасательного пояса, торчали наружу. Она истерически впилась в матерчатые лямки.
Когда из пустой чаши для пунша ей подали маленький клочок бумаги, она, не веря себе, вытаращила глаза и взвизгнула:
– Это невозможно!.. У меня первый номер!
Жеребьевкой руководил генеральный секретарь.
– Кому-то он должен был достаться, – заметил он. Поздравляю вас!
Тяжелый трос, по которому двигался спасательный пояс, они протянули в окно и подняли к потолку, где один из пожарных пробил багром дыру до самой стальной балки, к которой и привязали трос.
Это была идея Бена Колдуэлла, руководившего всей операцией.
– Мы должны прикрепить его к потолку, – сказал он, как будто объясняя задачу аудитории не слишком сообразительных молодых архитекторов, – иначе трос ляжет на оконную раму и мы не сможем втащить спасательный пояс внутрь. Если говорить обо мне, то я предпочитаю лезть в него здесь, а не вылезать для этого из окна.
На буксирном тросе, который тоже был привязан к поясу, были трое мужчин. Хильда Кук, покачиваясь в воздухе посреди комнаты, сказала им:
– Только, ради Бога, не спешите! Я готова от страха проглотить язык!
Когда она выехала в окно и оказалась вне здания, ветер заревел в ушах, толстый трос начал раскачиваться, и Хильде, разумеется, показалось, что она падает.
Она завизжала, закрыла глаза и завизжала снова.
– И в этот момент, дорогие мои, – рассказывала она позднее, – я и обмочилась. Серьезно. И нисколько этого не стыжусь.
Ветер холодил ее ноги, свистел в ушах и трепал ее как куклу.
Раскачивание и рывки продолжались и чем ближе она была к середине пути, тем размах качки был сильнее.
– Я уже думала, что умру, точно умру. И все равно боялась! Я вопила, чтобы они остановились! Знаете, как в спектакле «Остановите мир, я хочу сойти! » Это было невыносимо. Просто невыносимо. Я с детства терпеть не могла качели и всякие там аттракционы!
Возможно, она была в обмороке. Она не помнила.
– Следующее, что я подумала, это что я в раю. Вся эта болтанка и завывание ветра прекратились, и самый большой и самый сильный мужчина, какого я видела в жизни, мои дорогие, просто вынул меня из мешка как пакет из сумки. Поставил меня на ноги и держал, чтобы я не рухнула плашмя. – Пауза. – Плакала ли я?
– Милые мои, я ревела как ребенок и смеялась одновременно. – Снова пауза. – И сказал мне тот парень только одно: «Ну ладно, дама, все уже позади». Он и не знает, что мне это до сих пор снится, и я просыпаюсь, потому что мне хочется кричать!
Нат следил с порога трейлера, как спасательный пояс возвращается к Башне и снова выныривает наружу с грузом.
– По-моему, это занимает больше минуты, – сказал он. – С такими темпами... – Он молча покачал головой и пошел внутрь, к рации. – Трейлер вызывает Оливера!
– Оливер слушает.
– У вас хорошо получается, сержант.
– Спасибо, неплохо. Ну и что? – спросил Оливер.
«Этот гигант проницателен; замечает и такие нюансы», – подумал Нат.
– Пройдет много времени, пока все переберутся к вам, – сказал он. – Что, если протянуть еще один трос, чтобы использовать два пояса одновременно?
Гигант оказался еще и обидчив:
– Выбросьте это из головы. Под тем углом, с которого приходится стрелять, в эти окна не завести два троса так, чтобы они были достаточно далеки друг от друга. А иначе на таком ветру они бы просто перепутались и готово. – Голос его звучал спокойно, но в нем прорывалась и злость. – Я об этом тоже думал. Но ничего не выйдет. Придется действовать, как умеем.
Нат медленно кивнул: – Я знаю, вы сможете. Спасибо, сержант. – Он отложил рацию.
«Для каждой проблемы не обязательно должно существовать удовлетворительное решение; это правда или нет? К несчастью, это правда. Час сорок минут, – подумал он. – Больше не понадобится. Не понадобится? Не больше? Это и так целая вечность! »