Со смертью Берта Макгроу он тоже не имел ничего общего. Это правда или нет? Логика утверждала одно, чувства – другое. Поскольку он не состоялся как муж Зиб, она начала жить с Полем – да, она начала. А это способствовало инфаркту Берта Макгроу, если Патти не ошибается.
Так как тогда выглядит его роль?
Я рад, что ты задаешь мне этот вопрос, Господи.
Черта с два, рад.
Может, ты человек, приносящий несчастье?
Если вдуматься, то это абсурдно. Меня это касается, да. Я за что-то отвечаю, да. Но разве эти два слова неотделимы друг от друга? Если это все касается меня, если за это несу ответственность я, то нужно в эту цепочку включить и Бена Колдуэлла. Он неотделим от нее. Сегодня утром он это признал. А Гровер Фрэзи? Тоже. А Берт Макгроу? Безусловно.
Список начал расти со скоростью компьютера, и его возможности были почти неограниченны.
Кого же тогда это не касается и кто не несет ответственности? Невероятный вопрос, на который нет ответа».
Он с радостью включил в список виновников и чернокожего постового Барнса. И потом сказал сам себе: «Переходи тогда уже к целому поколению, приятель; может быть, ты начинаешь понимать, в чем тут дело. Может... ».
– Нат, – раздался вопросительно нежный голос Патти.
Он встретил ее грустную улыбку.
– Список готов, – сказала она. – Все фамилии до одной. Все адреса. Когда я всех переписала, почувствовала, что я уже как-то принадлежу к ним. Понимаете? Я, вероятно, не знакома ни с одним из них, но теперь знаю всех. Как будто, – она покачала головой, – я сознаю, что...
– Как будто это коснулось и вас? – ласково спросил Нат. – Как будто вы за них тоже отвечаете?
Перемена в ее глазах, на ее лице была просто невероятной.
– Вы это понимаете, да? Спасибо вам, Нат.
– Видимо, начинаю понимать, – ответил Нат.
30
19.02 — 19.23
Лейтенант полиции Джеймс Поттер сидел с капитаном и инспектором в большом уютном кабинете. На коленях Поттера лежал блокнот. Он говорил умышленно безучастным тоном: Джон Коннорс, цвет кожи – белый, пол – мужской, тридцать четыре года. – Он помолчал. – Вдовец. Бездетный. Профессия, хотя работал в последнее время нечасто, – жестянщик. – Снова пауза. – Три года назад у него было нервное расстройство. – Он выжидательно смолк.
Капитан спросил:
- Что случилось?
- У него умерла жена. – Лицо Поттера напоминало игрока в покер при большой ставке. Совершенно непроницаемое. – Умерла в камере. – Пауза. – От приступа. – Он снова умолк.
Инспектор спросил:
- Пьяница?
- Вообще не пила.
- Употребляла наркотики?
- Только одно лекарство. – Поттер подождал. – Инсулин. Она страдала диабетом. Ее забрали, потому что она спала и осталась лежать на тротуаре, и они подумали, что она пьяна.
Он аккуратно закрыл блокнот.
- Итак, ее сунули в камеру, и поскольку она не получила врачебной помощи, то умерла.
Капитан тихо спросил:
- Разве она не носила с собой никакой бумаги? Где бы стояло, что у нее диабет?
- Видимо, носила. – В голосе Поттера наконец появился призвук терпкой горечи. – Но, возможно, никто не потрудился ее поискать. Расследование было не слишком подробным. Единственный, кому это было нужно, – Коннорс, а он как раз тронулся.
В большом кабинете стояла тишина. Инспектор громко вздохнул.
Ну ладно, – сказал он. Слова его ничего не означали. – Так что он был зол на весь мир, но почему он выбрал именно «Башню мира»?
– Он не был сумасшедшим, – сказал Поттер. – Но «Башня мира» – последняя стройка, где он работал. Его уволили. Определенная связь здесь есть, но, возможно, человек должен быть не в своем уме, чтобы ее увидеть. Я не знаю. Я знаю только факты.
В каком-то странном смысле слова здесь была логика, которую чувствовали все трое. Власти убили жену Коннорса? Здание «Башни мира» было новейшим символом этой власти, да? Или нет?
Они сидели молча, размышляя об этом.
Потом инспектор произнес:
– Иногда мне кажется, что весь мир сошел с ума.
– Аминь! – ответил капитан.
Медленно, мучительно медленно женщины одна за одной влезали в матерчатую петлю. Некоторых приходилось буквально всовывать в мешок. Их ноги через отверстия торчали наружу. У всех без исключения глаза были расширены от испуга. Некоторые плакали. Некоторые молились.
Паоле Рамсей выпал номер двадцать два.