– Я не хочу ехать, – сказала она мэру, когда они вместе ожидали ее очереди. – Я хочу остаться с тобой.
Мэр, ласково улыбаясь, покачал головой. Это не была его широко известная предвыборная улыбка; эта улыбка приоткрывала его истинное «я».
– Я хочу, чтобы ты уехала, по чисто эгоистическим соображениям.
– Эгоизм, у тебя?
– Я хочу, чтобы ты уехала, – повторил мэр, – потому что больше всего на свете хочу видеть тебя в безопасности. – Казалось, за улыбкой мэр старался скрыть иронию над самим собой. – Я хочу этого больше, чем попасть в Белый дом. Ты нужна Джилл.
– Джилл уже взрослая девушка. Ты это прекрасно знаешь, – Паола осмотрелась по сторонам. – Где Бет?
– В канцелярии с Бентом. Они уединились на минутку.
– Я думала, она впереди меня.
Мэр и не помнил, когда последний раз солгал своей жене.
– Я не знаю, – ответил он и посмотрел в окно; спасательный пояс уже поднимался от крыши Торгового центра.
Генеральный секретарь выкрикнул:
– Номер двадцать один, пожалуйста!
Никто не отозвался. Он вызвал снова.
– Эй, – сказал кто-то, – это ведь вы! Это ваш номер!
Девица в бикини, танцевавшая в углу зала, прервала свой машинальный ритуал, потрясла головой, как будто хотела очухаться.
– Я думала, у меня сорок девять. – Она рассмеялась. – Это отлично. – Она помахала всем рукой и помчалась на посадку. Голая грудь ее подпрыгивала. – Вот и я, хоть и не в форме.
– Господи, – не выдержал мэр, – и эта – раньше всех? Почему?
– Обычно ты бываешь сдержаннее, Боб, – нежно улыбнулась Паола. – Она просто пьяна. И перепугана. Единственная разница между нами в том, что я не пьяна.
- И не раздета.
- Какое это сейчас имеет значение?
Мэр сердито взмахнул рукой.
– Я не настолько узколоб и не настолько старомоден, чтобы верить, что некоторые качества... – он неожиданно запнулся. – Нет, – закончил он с каким-то удивлением, – это и в самом деле не имеет значения? Есть вещи и поважнее.
– А для меня самое важное, – сказала Паола, – остаться с тобой.
– Нет, поезжай, – ответил мэр. Голос его звучал решительно и безапелляционно.
Они видели, как усаживают в петлю полуголую девицу. Кто-то бросил ей платье. Она удивленно вытаращила глаза и вдруг, как будто только теперь осознав свою наготу, закрыла грудь руками и заплакала.
- Что я наделала, – рыдала она, – я же не могу так...
– Поехали! – скомандовал шеф пожарной охраны, который руководил операцией. – Держись, девка, потом оденешься, целее будет.
Вопли девушки заглушил свист ветра.
Мэр взял жену за руку и подошел к окну, ставшему местом отправления.
– Как на аэродроме или на причале, – сказал он, – просто не знаешь, что сказать, правда?
Они стояли молча, держась за руки, и наблюдали, как спасательный пояс приблизился к крыше Торгового центра и завис над ней. Видели, как сержант вынул девушку из петли, как будто она вообще ничего не весила. Платье отлетело в сторону. Сержант одной рукой придерживал ее, чтобы не упала, другой поднял платье. Потом махнул рукой в сторону Башни и пояс двинулся в обратный путь.
Паола следила за тем, как он приближается:
– Боб.
– Да?
Она обернулась и взглянула мэру в глаза. Медленно, очень медленно покачала головой:
– Ты прав. Я не знаю, что сказать. Разве можно тридцать пять лет выразить словами?
Она закрыла глаза, потому что спасательный пояс уже проскользнул в окно и остановился, тихонько покачиваясь.
– Прошу номер двадцать два, – сказал генеральный секретарь.
Паола открыла глаза:
– Прощай, Боб.
– До свидания, – ответил мэр и ласково улыбнулся. – Не забудь сказать Джилл, что я ее очень люблю.
Сенатор, постучав, вошел в канцелярию. Губернатор сидел в кресле у стола. Бет присела на край стола и чуть покачивалась, скрестив длинные стройные ноги.
– Заходи, Джек, – позвал губернатор. Из зала к ним долетала смесь музыки и пения, образовывавших вместе какофонический контрапункт. Со стороны бара раздался взрыв смеха.
– Садитесь, – сказал губернатор, – мне эта вакханалия что-то не нравится.
– Я не хочу мешать.
– Глупости. – Губернатор помолчал. – Вы ведь не просто так пришли?
«Он всегда был проницателен, этот Бент Армитейдж, – подумал сенатор, – что хоть частично объясняет его успех в общественной деятельности. Человек не достигнет таких высот, как он, если не знает ближних своих».
Сенатор сел и утомленно вытянул ноги.
– Это был долгий, одинокий путь, – сказал он и улыбнулся, – где они силы молодости? – Он показал на телефон. – Что-нибудь новенькое?