На его листке стоял номер шестьдесят пять, который означал, что до него отправятся в безопасное место пятнадцать мужчин. Он готов был держать пари, что среди них будут Бент Армитейдж, Боб Рамсей и Джек Петерс. Разумеется, не первыми, для этого они достаточно опытны. Но они наверняка незаметно подсуетились, чтобы быть поближе к началу и вовремя смыться.
Кэрри мучило и то, что вначале отправляли женщин. Он также решительно, как и все, боролся за женское равноправие, даже решительнее других, но в действительности в него не верил. Женщины от природы слабее, как правило менее интеллигентны, во всех отношениях менее полезные члены общества – кроме той единственной функции, о которой они никогда не дают забыть и которая доступна только им. Но, по мнению Кэрри, и так рождается слишком много детей.
С объективной точки зрения он, Кэрри Уайкофф, гораздо ценнее для общества, чем любая из женщин, собравшихся в зале. Ему следовало вне всякой очереди получить право на рейс через пропасть на крышу Торгового центра – право на спасение.
Но если бы он спасся первым, даже если бы это ему позволили, он бы потерял лицо в глазах этого дурацкого мира, который думает только желудком, тем более в глазах проклятых избирателей, обеспечивающих ему весьма приятную жизнь в Вашингтоне. Такие вот дела. Так что черт с ними, с женщинами.
Но мужчины – это совсем другое дело, и он не собирается стоять сложа руки и смотреть, как пятнадцать – пятнадцать! – недоумков спасется раньше него.
Бент Армитейдж и Джек Петерс, особенно эти двое, всегда относились к нему снисходительно и не признают равным себе... это они отрицать не посмеют. При этой мысли Кэрри снова отпил содовой и тихо сказал:
– Ну, я вам покажу, сукины дети! На этот раз вам это даром не пройдет!
Нат дослушал губернатора, положил трубку и заметил, что Патти смотрит на него хмуро:
– Вы слышали, о чем я говорил?
Патти кивнула. Голос ее оставался спокойным:
– Вы действительно пойдете на это? Остановите всю операцию, только чтобы их запугать?
– Речь не об угрозах.
– Я вас не понимаю.
– Это ничего не меняет.
- Для меня – да. – Снова дала себя знать семейная хватка – полное нежелание обходить острые углы.
Единственное, что ответил Нат:
– Посмотрим, что скажет сержант.
Он взял рацию:
– Трейлер вызывает крышу Торгового центра.
– Крыша слушает, – раздался голос Оливера. – Ту голую красотку зовут Барбер, Джозефина Барбер. А после нее прибыла жена Роберта Рамсея.
Нат смотрел, как Патти берет ручку и проверяет список.
– Готово, – сказал он и добавил: – Как у вас дела, сержант?
– Медленно, но надежно. Как и следовало ожидать. Двадцать два человека за, – он запнулся, – за двадцать три минуты. На большее мы не могли и рассчитывать.
Не прозвучала ли в его голосе бессознательная воинственность?
– Я боялся, что будет хуже, – ответил Нат. Он снова надумался. – Думаю, пока все женщины не переправятся, ничего не произойдет. Надеюсь, что нет. Но если дело примет другой оборот...
– Хотите сказать, что возникнут проблемы? Там ведь все солидные люди, а? – Голос сержанта звучал невозмутимо.
– Это еще не значит, – ответил Нат, – что кто-то не впадет в панику.
Патти уже нашла те две фамилии и вычеркнула их. Теперь, продолжая держать ручку, она наблюдала за Натом.
– Ну, – невозмутимо продолжал Оливер, – если у кого на плечах тыква вместо головы, то это еще ничего не значит. – И потом добавил: – К чему это вы клоните?
Нат объяснил ему, что он предложил губернатору. Наступила тишина.
Оливер неторопливо ответил, все еще невозмутимо, как будто просто констатируя факт:
– Я так думаю, если человек командует, люди или подчиняются, или поднимают бунт. Если взбунтуются, то нужно подавить бунт в самом начале, иначе все вырвется из рук. При первых же признаках дайте мне знать, и мы задержим переправу, пока они там не договорятся и не наведут порядок. Так мы, возможно, не спасем всех, зато спасем хоть некоторых. Если начнется бардак, то оттуда живым никто не выйдет.
Нат кивнул:
Вы произнесли целую речь, сержант.
– Ну да. Обычно я не так разговорчив.
– Но я целиком с вами согласен.
– Так что мы справимся, – сказал Оливер. – Дайте мне знать, если начнется заваруха.
Нат молча положил рацию на стол.
– Значит, вы договорились, – начала Патти, но замолчала, потом начала снова: – Вы уже знали, что договоритесь, да?