– Вы неважно выглядите, мистер Макгроу.
– Возможно, но при виде тебя мне становится лучше.
Он не солгал. Патти была на целое поколение моложе Мери, но они были настолько похожи, что он не переставал удивляться. Обе отличались мягким теплым спокойствием, которое не имело ничего общего с его грубыми генами. Ее присутствие его всегда успокаивало.
– Когда со мной ты и мое виски, я чувствую себя гораздо лучше.
Патти тоже улыбалась:
– Ты лжец, папка. Ты очень устал. Эти большие проекты уже не для тебя, а еще ни один не был таким гигантским, как «Башня мира».
– Наверное, тебе пожаловалась мама?
– Да нет, не в этом дело. – Все еще улыбаясь, она добавила: – Я не слепая. Тебе нужно отдохнуть. Съезди куда-нибудь с мамой. Выберитесь, наконец, в Ирландию, вы же об этом столько говорите.
Она помолчала:
– Почему ты туда так и не съездил, папа?
– Почему? Знаешь, у меня никогда не хватало времени.
– Это не причина.
Макгроу усмехнулся.
– Раз ты такая умная девочка и все на свете знаешь, то и назови мне эту причину. – Он покачал головой. – Нет, это будет не то. Так и быть, я тебе скажу, девочка. Дело в том, что Ирландия для меня не страна, Ирландия для меня – сон и мечта, которые я боюсь разрушить, если вдруг действительно ее увижу. Вот так.
Он допил свое виски.
Патти нежно улыбнулась.
– Я бы сказала, что это почти правда, но в это «почти» я не верю. Ты боишься? Ты, который никогда ничего не боялся? – Она снова покачала головой. – Никогда бы не сказала.
Было время, когда взаимопонимание с ней устанавливалось быстрее, чем даже с Мери. Жена и дочь были очень похожи, но и очень разные; каждая ревниво оберегала суверенность своего внутреннего мира.
– Мне многого в жизни приходилось бояться, лапушка, – ответил Макгроу. – С того момента, когда я увидел тебя через окно роддома, я боялся, что ты однажды уйдешь, и ты все же ушла,..
– Я не ушла, папа.
– В известном смысле ушла. Не знаю, что чувствуют матери, когда женится их сын, но знаю чувства отца, когда речь идет о его дочери.
Он заставил себя улыбнуться. Это стоило ему немалых сил:
– Никакой самый-самый-самый муж не может быть достаточно хорош.
– Ты думаешь, что Поль самый-самый-самый лучший муж на свете?
Он подумал: «Вот в чем дело, Макгроу. Что же ты ответишь? » – и произнес с улыбкой: – Бывают и хуже. – «В самом деле? – спросил он себя. – Ты так думаешь и после разговора с Гиддингсом? »
Улыбка Патти сразу погасла: – Ты это всерьез?
– Ты не слышала, что я сказал, лапушка?
Патти ответила: – Ты прекрасно умеешь спрятаться в свою скорлупу, и, как мне говорили, прекрасно играешь в покер. – Она с хитрым видом покачала головой. – Не знаю, с чего бы это, потому что я иногда вижу тебя насквозь. Мне всегда казалось, что Поль тебе нравится.
– А что заставило тебя изменить свой взгляд?
– Твое поведение сегодня. Что случилось, папа?
Макгроу попытался выиграть время. Когда подошел официант, он поднял глаза.
– Еще одну, сэр?
– Да, – ответила за него Патти, – и разумеется папе, мне не надо. – И потом, когда официант отошел: – Что-то очень плохое, да?
– Собственная дочь приперла меня к стенке, – ответил Макгроу. Он пытался сохранить легкий тон, но не был уверен, что у него получается. – Не знаю, лапушка. Возможно, есть кое-что, связанное с «Башней мира».
– Что именно? – И, будучи дочерью генподрядчика и женой субподрядчика, сама себе ответила: – Какие-то махинации? Поль? Но как он мог... – Она запнулась, потом спокойно добавила: – Разумеется мог, почему бы и нет? Из твоих рассказов я знаю, как это бывает – поставки, поддельные накладные, акты на списание. Она легко произносила все эти термины. – Это так?
– Ничего конкретного я еще не знаю, лапушка. И не буду поливать грязью человека, пока не буду уверен.
Тут появилась следующая порция. Макгроу посмотрел на нее, пригубил, но заставил себя пить по капельке. «Мне сейчас нужен не стакан, а бутылка, – сказал он себе. – И хорошая компания, как в старые времена. С Фрэнком. С Джимми. С О’Рейли и Мактюрком. – Имена звучали в его голове, как колокольный звон. – Пить, рассуждать и взрываться смехом, как в давние-давние времена».
– Да, папа.
Господи Боже, неужели он говорил вслух? Ставя бокал, он заметил, как дрожит рука.
– Я слышала твои рассказы о них, – сказала Патти. – Жаль, что я тебя не знала тогда.
Он уже овладел собой:
– Мне было уже под сорок, когда ты родилась, лапушка.
– Я знаю.
– А бедняжке Мери всего на год меньше.
– Это я тоже знаю. Но мне никогда не мешало, что мои родители были старше других. Да вы и не были.