– Я серьезно, – сказал Фрэзи. – У нас проблемы. Он нерешительно взглянул на Бет. – Я бы предпочел…
– Я ухожу, – сказала Бет.
Губернатор взял ее под руку.
– Никуда вы не пойдете. Я вас потом нигде не найду. – Он посмотрел на Фрэзи. – В чем дело? Давайте, Гровер. Перестаньте тянуть резину.
Фрэзи заколебался, потом наконец произнес:
– У нас где-то пожар. На одном из нижних этажей. Ничего страшного, но в вентиляцию попадает немного дыма. Боб Рамсей как раз звонит начальнику пожарной охраны, так что скоро все будет в порядке.
– А зачем тогда вы это мне говорите, Гровер? – медленно спросил губернатор.
Тут к ним подошел Бен Колдуэлл, изящный и безупречный, как куколка. Лицо его было непроницаемо.
– Я слышал ваш вопрос, – сказал он, обращаясь к губернатору. – Гровер нервничает. Он знает, что в ходе строительства возникли некоторые проблемы.
– А вы нет, – констатировал губернатор.
«Он – прирожденный руководитель, – подумала Бет, наблюдая за их разговором. – Не теряя времени на мелочи, выясняет суть дела».
Бен Колдуэлл ответил:
– Я не буду делать никаких выводов, пока не получу необходимых доказательств, а пока я действительно не вижу повода для беспокойства. Я знаю возможности этого здания, и какое-то возгорание... – Он пожал плечами.
Губернатор взглянул на Фрэзи:
– Вы хотите, чтобы вас взяли за ручку и сказали, что нужно делать? Хорошо. Выполняйте указания начальника пожарной охраны, и если он сочтет нужным безотлагательно очистить помещение, то, ради Бога, займитесь этим, пока журналисты...
В этот самый миг совершенно внезапно, как потом утверждали очевидцы, все гигантское сооружение забилось в невообразимой судороге, всюду погас свет, смолкло гудение кондиционеров, оборвалась музыка и наступила мертвая тишина. Где-то раздался тонкий женский визг.
Часы показывали 16. 23.
11
Пожар, дым от которого проникал в вентиляционную систему, был небольшим, и в нормальной обстановке его бы быстро сумело потушить автоматическое устройство.
Он возник в номере четыреста пятьдесят два на юго-восточной стороне. Помещение уже было арендовано, и там шли отделочные работы.
Циммер и Шлосс, дизайнеры по интерьеру, не верили в синтетические краски. Легкость, с какой маляр отмывает кисти обычной водой с мылом, была чем-то просто неприличным. И вообще эти краски не играют! Поэтому номер четыреста пятьдесят два отделывали обычными масляными красками. Четырехлитровые жестянки с растворителем стояли в комнате, на полу, под козлами.
Позднее пришли к выводу, что произошло самовозгорание промасленной ветоши. Четыре литра растворителя взорвались от жары, и горящая жидкость разлетелась во все стороны. Тут же сработала спринклерная система, но козлы на некоторое время защитили очаг пожара и огонь набрал силу. Кроме того, водой нелегко потушить горящую жидкость вроде бензина, который просто расплывается по поверхности и продолжает гореть. Но если бы не неожиданная защита в виде козел, небольшой первоначальный очаг все равно был бы подавлен.
На контрольном пульте внутри здания сразу же загорелся аварийный сигнал, но там уже никто не мог его заметить.
Вентиляционные трубы продолжали подавать в номер четыреста пятьдесят два свежий воздух, поставляя пламени кислород.
Сначала занялась свежая краска на стенах, потом, от непрерывно возраставшей температуры, взорвались оставшиеся банки с растворителем.
Вентиляционная система удвоила свои усилия, пытаясь сохранить температуру в помещении, и с нарастающим потоком охлажденного воздуха добавляла все больше кислорода. Дым начал проникать в ее трубопроводы, добравшись в конце концов до вентиляции банкетного зала.
Но до этого момента еще не было реальной опасности, не было, собственно, и серьезной проблемы.
Основные системы практически начали действовать сразу; вспомогательные были готовы оказать им помощь.
В пожарной команде, расположенной всего в двух кварталах, сработала тревожная сигнализация. Меньше чем за три минуты на месте происшествия уже были два пожарных автомобиля, пробившиеся сквозь поредевшую толпу на площади.
Но толпа стала собираться снова, мешая пожарным. Полицейские, в том числе Шэннон и Барнс, заталкивали зевак за барьеры, которые еще не успели убрать. Наконец удалось навести относительный порядок.
Высоко наверху, на сверкающей стене здания, появилось облачко дыма, безобразным темным пятном выделявшееся на фоне неба. Люди в толпе показывали на него друг другу, нередко не скрывая злорадства. Обнаружив, что и те наверху, сильные мира сего, тоже столкнулись с проблемой, они чувствовали странное удовлетворение.