– Это, наверное, потому, сынок, – ответил сенатор, – что вы иногда ведете себя именно так. Не всегда, только иногда. Как, например, сегодня. – Он обвел взглядом зал. – Здесь полно глупцов, которые понятия не имеют, что происходит. Вам уже доводилось видеть панику? Настоящую панику? Толпу, охваченную животным ужасом?
– А вам? – спросил Уайкофф и тут же подумал, что вопрос этот излишен. Джек Петерс никогда не вступал в дискуссию с незаряженным револьвером.
– В шестьдесят четвертом году я был в Анкоридже, когда произошло землетрясение, – сказал сенатор и после паузы продолжал: – Вы никогда не попадали хотя бы в небольшое землетрясение? Нет? Мне кажется, это ни с чем не сравнимо. Человек всегда считает землю чем-то надежным, неизменным и безопасным. И когда она начинает колебаться под ногами, то спасения искать негде. – Он махнул рукой. – Но Бог с ним. Да, я уже пережил панику. И не хотел бы этого еще раз. Особенно здесь.
Вы правы, – ответил Уайкофф, – я тоже. Что вы хотите предпринять?
– Перестать подпирать стену, – ответил сенатор и так и сделал.
Рассерженный Уайкофф раскрыл было рот, но тут же снова закрыл.
– Не надо нервничать, – продолжал сенатор. – Я не собираюсь насмехаться над вами. Потрогайте стену. Ну как, горячо? Я стоял, прислонившись к ней, и чувствовал, как она раскаляется. Это происходит очень быстро. Видимо, это означает, что по шахтам в ядре здания поднимается горячий воздух, возможно и пламя, – Он посмотрел на часы и невесело усмехнулся, – Быстрее, чем я думал.
– Вам нужно было стать ученым, – недовольно сказал Уайкофф.
– Ну, а разве мы с вами не ученые, вы и я? Мы ведь занимаемся общественными науками, не так ли? – Сенатор усмехнулся, на этот раз веселее: – Наши методы не слишком научны, признаю, но мы все пытаемся держать руку на пульсе и контролировать кровяное давление избравшего нас народа и действовать сообразно с ним.
– А иногда, и чаще всего, – добавил Уайкофф, – бездействовать.
– Бездействие – тоже форма действия. Некоторые понимают это слишком поздно, другие – никогда. «Так не стойте же – действуйте!» – вот обычная реакция. Хотя требование: «Ничего не делайте, лучше стойте» – часто могло быть более разумным решением. Помните, как Маугли попадает в логово кобр, которые не хотят причинить ему зла, и тогда кобры говорят удаву Каа следующее: «Ради Бога, скажи ему, чтобы перестал вертеться и наступать на нас! ». – Черт побери, парень, мне вся эта ситуация нравится не больше, чем вам, но я не вижу, что можно предпринять, и пока мне не придет в голову ничего умного, я не собираюсь ничего делать, чтобы не навредить еще больше. Так что успокойтесь и наблюдайте за окружающими. Как вы думаете, куда так целеустремленно направляются Боб и Паола Рамсей? Может быть, в туалет?
Уайкофф улыбнулся:
– Может быть. Это настолько же правдоподобная гипотеза, как и любая другая.
– Самая правдоподобная, – сказал сенатор. – Однажды, помню, посреди дискуссии, которая расшевелила обе палаты и заполнила галерею журналистами, репортерами с радио и телевидения и просто любопытными или убежденными в том, что решается судьба народа, а, возможно, так и было, один старый сенатор от Небраски, или Оклахомы, или, скажем, от Нью-Йорка наклонился к своему коллеге и что-то прошептал ему на ухо. Репортеры на галерее сразу определили – что-то происходит. И действительно. А старик сенатор сказал: «Слушай, Джордж, я должен пойти отлить, а то у меня лопнет мочевой пузырь. Столько кофе, и к тому же еще фасолевый суп... Пока этот старый козел закончит, я уже вернусь». Потом он встал и величественно вышел из зала. Все на галерее при этом думали, что он направляется прямо в Белый дом, чтобы обсудить что-то с Ним.
Уайкофф снова улыбнулся:
– Какую бы вы хотели эпитафию, Джек? «Он ушел, смеясь? »
Сенатор покачал головой. Лицо его, стало очень серьезным:
– Нет, мне кажется, я заслуживаю самой почетной надписи: «С тем, что имел, сделал все, что мог». Думаю, что мы спокойно можем выпить, а?
Инженер-электрик Джо Льюис сказал:
– Что произошло, нам по-прежнему неизвестно. Возможно, сгорели электромоторы. Или полетел подводящий кабель. Все, что мы можем сделать, – проложить от подстанции новый кабель, подключить его и надеяться, что щиты настолько уцелели, чтобы подать напряжение на лифты. – Он развел руками. – Ничего другого мы сделать не можем.
– Ну так беритесь за дело, – ответил Гиддингс. – Электростанция «Кон Эдиссон» готова помочь нам всем, чем сможет.
Он замолчал и уставился в небо, где гигантские здания почти соединялись вершинами.