Борис Витальевич внимательно посмотрел на Полковника. Полковник осторожно спросил:
– А куда же он делся, Борис Виталич?
– А вот представьте себе – утонул. В Ладожском озере, в шторм, сорвало с палубы, смыло.
– Вот так?
– Именно так.
– И что же – поднять не пробовали? Глубины большие?
– Пробовали. Не нашли… И глубины не то чтобы большие, порядка сорока—пятидесяти метров. Но вот точные координаты неизвестны, потому и не найти… Такая вот хреновина с морковиной.
– Понятно, – разочарованно произнес Полковник. Стало ясно, что вариант с ракетой отпал.
– Но я знаю, где он лежит, – сказал вдруг Ракетчик. Он произнес эти слова негромко и очень буднично.
– Простите? – вскинулся Полковник.
– Я сказал: я знаю, где он лежит.
Начальник русской службы комитета «Кобра» полковник Лысенко сидел на своем рабочем месте и слушал доклад начальника аналитического отдела. Лысенко считал, что в аналитическом отделе собрались бездельники. Он неоднократно давал понять майору Власову, начальнику отдела, что результаты дают оперативные отделы, а аналитики только штаны протирают. Поэтому отношения у двух офицеров были несколько натянутые.
Власов заканчивал доклад:
– Исходя из вышеизложенного, считаю, что наиболее вероятным районом расположения базы боевиков может быть северная часть Ладожского озера и прилегающий район Приладожья. База вполне может быть замаскирована под турбазу или рыболовецкое хозяйство.
Лысенко покосился на электронную карту Северо-Запада и спросил с откровенной иронией:
– А широту и долготу не подскажете?
– Нет, – сухо отозвался Власов, – не подскажу.
– Вот за это спасибо… В прошлый раз вы дали нам даже конкретный адрес. Мы провели в том монастыре обыск и получили скандал.
– В том монастыре, позволю себе напомнить, обнаружили окровавленные бинты и книгу Шарля де Костера.
– И что? – строго спросил Лысенко.
Власов молча положил на стол начальника текст доклада – три странички бумаги. Лысенко побарабанил пальцами по столу, еще раз бросил взгляд на карту и сказал:
– Там сплошные острова и шхеры. Посылать туда опергруппу считаю нерациональным – там можно целый год шастать. И ничего не найти… А вот направить туда крыло «пернатых» можно – пусть полетают, посмотрят. Может, и найдут какую рыболовецкую артель.
Начальники оперативных отделов переглянулись.
Власов спросил:
– Одно авиакрыло? Но это всего три «скаута»… Этого недостаточно.
– Это три «скаута» плюс «Джедай». Четыре единицы. Больше нам никто не даст… Идите, работайте.
Власов вышел из кабинета.
– Тебе нужно поменять район охоты, Уолтер, – сказал Андрей.
– Почему? – спросил Охотник.
– А сам не понимаешь? – Андрей покосился на клиента. Флойд сидел за рулем УАЗа, выглядел беспечным. Машина катила в Сортавалу, Флойд предвкушал охоту. Он повернул голову к Андрею:
– Что, я стал популярен в этих краях?
Андрей подумал, что за прошедшие месяцы его русский стал заметно лучше.
– Именно. Ты стал популярен. Слишком популярен. О твоих «подвигах» здесь говорят все.
– А в газетах пишут?
– Послушай, Уолтер, я серьезно.
– Да понимаю я все. Пожалуй, я действительно несколько… увлекся.
– Поэтому я и предлагаю сменить район.
– Жаль. Мне здесь нравится… У тебя есть конкретные предложения?
– В Карелии полно сказочно красивых мест. Неподалеку отсюда, например, находятся горы Петсиваара.
– Горы?
– Горы – это, пожалуй, громко. Но это довольно большой скальный массив. Фантастически красиво, а населенных пунктов мало.
– А олени там водятся?
– Будут тебе олени.
– Тогда я согласен.
Прошло два месяца с того дня, как Иван оказался на острове. За это время он похудел на пять килограммов, но кое-что, что невозможно взвесить, приобрел… Группа тоже понесла потери – на занятиях по горной подготовке во время подъема сорвался и погиб Саня Турок – скромный и застенчивый парень-сибиряк. Фактически группа потеряла и Плохиша – все чаще в поведении бывшего морпеха стали замечать странности, и Седой принял решение убрать его из группы. В последнее время Плохиша использовали только для несения караульной службы на острове. Плохиш обижался.
Ивана сильно напрягало отсутствие связи с Лизой. И однажды он решился на разговор с Седым. Седой выслушал Ивана и укорил: что же ты, Иван Сергеич, раньше-то мне ничего не мог сказать? – и на следующий день послал Братишку в Петербург. Братишка съездил, встретился с Лизой и передал ей записку от Ивана… Обратно привез сделанную телефоном запись. На записи Лиза выглядела похудевшей, но счастливой. Слегка смущаясь, она сказала в камеру: Ваня, я тебя люблю. Жду всегда. Возвращайся скорее…
От себя Братишка добавил:
– Повезло тебе, Робинзон. Такая, понимаешь, женщина, что…
Он покачал головой, отдал Ивану телефон и отошел, так и не объяснив, какая «такая». А Ивану этого и не требовалось. В тот вечер он раз двадцать прокрутил запись и бродил по острову слегка обалдевший…
В середине июня Полковник снова нагрянул на остров. Как всегда – внезапно. Выглядел очень усталым. Спросил Ворона:
– Как ваши «нерпы», Алексей Василич, – готовы попробовать себя в деле?
Ворон понял, что вопрос задан не просто так.
– Группа в хорошей кондиции, – ответил Ворон. – Да вот я не готов. – И пояснил: – Неудачно прыгнул вчера, потянул мышцы.
Полковник прищурился, произнес:
– А без вашего участия они что – ничего не могут?
– Почему же не могут? Могут. Конечно, Кремль штурмом не возьмут – не по зубам, но реальную задачу выполнят. Боевые тройки работают вполне на уровне, слаженно. Сейчас отрабатываем взаимодействие.
– Тогда слушайте вводную: послезавтра из Выборга в Москву этапом отправят четверых наших товарищей. Есть возможность отбить. Конвой – пять-шесть человек… Справятся?
– Должны.
– Кто будет командовать группой?
– Робинзон.
– Хорошо. Пригласите товарища Робинзона сюда. Потолкуем.
Поздним вечером Седой поднял группу. Ничего не объясняя, приказал погрузиться в лодки. С оружием. Около полуночи вышли из бухты, на острове остались только Ворон и Плохиш. Плохиш проводил уходящие лодки тоскливым взглядом. Шли минут сорок. Высадились на каком-то острове. Минуты три двигались вглубь острова, поднимались все выше и выше. Подъем окончился на плоской верхушке горы. Посредине были сложены поленья. Седой подошел, чиркнул спичкой и запалил бересту. «Нерпы» окружили костер. Все молчали – понимали, что происходит что-то особенное. Через минуту пламя охватило поленья. Шел период белых ночей, в полночь было светло почти так же, как днем, и только пламя костра создавало намек на ночь. Седой прошел по кругу, внимательно посмотрел в лицо каждому. Потом сказал:
– Почти два месяца мы работали. Все вместе. И сейчас все вместе мы совершим древний обряд. Я планировал сделать это по завершении учебы. Но жизнь вносит коррективы. – Седой умолк, потом негромко произнес: – Завтра вам предстоит принять боевое крещение. Кто не готов – может отказаться…
Было очень тихо, только пламя гудело. Седой встал в круг бойцов, начал говорить:
– Этому обряду тысячи лет, его совершали наши предки… Посмотрите на огонь. На его завораживающее движение. На его насыщенный цвет… Попытайтесь проникнуть взглядом в глубь пламени, в сердце его, в душу его… Огонь – это символ жизни, символ борьбы, символ очищения. Недаром огонь такого же цвета, как и кровь. И так же горяч… Издревле огонь почитался нашими пращурами. Наши предки приносили жертвы огню… Огонь – вечен. Смотрите на пламя, наслаждайтесь им, его цветом, его бесконечными переменами… Тысячи лет человек смотрит на пламя. Так же, как смотрим на него мы сейчас. И наши глаза – это глаза сотен поколений наших предков – северных охотников, землепашцев и воинов. Все они стоят за нашей спиной. Они – наши отцы и деды – всегда стоят там.