– Понятно. Именно с этим у нас проблема. Для того, чтобы нанести удар точно в центр «мишени», нужно установить маячок. Как пронести в Башню небольшой электронный прибор?
– Никак. Всю электронику оставляют в камере хранения в полукилометре от входа. У каждого сотрудника есть своя ячейка. Для посетителей – отдельная камера.
– Что ж – совсем невозможно пронести?
– Есть полтора десятка топ-менеджеров, на которых действие требований службы безопасности не распространяется. Но это, как вы понимаете, другой мир.
– Понимаю, – сказал Иван. Накануне он обсуждал с Зораном и Братишкой возможность установки маячка. Рассматривались разные варианты. Например, забросить маячок с помощью арбалета. Однако надо иметь в виду, что стрелять придется с дистанции как минимум триста метров. При этом стрела должна «забраться» на высоту сто десять метров… Если даже существуют такие арбалеты, то нужно еще попасть в «мишень». А если удастся попасть и не разбить при этом стекло, то как закрепить маячок на стене? В общем, ерунда получается… Были и другие идеи. Например, использовать для доставки маячка миниатюрный радиоуправляемый самолет или вертолет. Обсуждали долго, но так ни к чему и не пришли.
– Понятно, – сказал Иван.
– А велик этот ваш маячок? – спросил Заборовский.
– Да нет, – ответил Иван. Он достал из кармана брелок автосигнализации. – Примерно вот такой.
Заборовский несколько секунд рассматривал плоскую «таблетку» со скругленными краями. Потом сказал:
– Я пронесу ваш маячок.
– Как вы это сделаете?
Вместо ответа Заборовский расстегнул рубашку.
– Смотрите, – произнес он, показывая на грудь. Под кожей пониже ключицы на левой стороне груди четко прорисовывался некий предмет. Он был круглый, диаметром около четырех сантиметров.
– Что это? – спросил Иван.
– Кардиостимулятор. Обычный кардиостимулятор… Если ваши специалисты сумеют вписать маячок в похожие габариты, то я без проблем пройду с ним через контроль.
– Каким образом?
– Сотрудников и посетителей с кардиостимуляторами охрана пропускает на объект. Посетители обязаны предъявить документ об установке кардиостимулятора. Относительно сотрудников все вообще просто – в компьютере службы безопасности стоят соответствующие пометки… Понятно?
– Да, – сказал Иван. Он все больше и больше убеждался, что все, что происходит, происходит не случайно.
– Мы извлечем стимулятор, на его место вошьем маячок. Проверить невозможно.
– А как же вы без стимулятора?
– Перебьюсь. Он же не всегда нужен. Если аритмии нет, то и стимулятор не нужен. Это раньше они работали постоянно, а теперь стали делать «умные» приборы.
Если сердце работает нормально – стимулятор «спит», экономит энергию.
– Понятно, – сказал Иван. – А как вы его извлечете из тела?
– А зачем его извлекать? – пожал плечами Заборовский.
– Ну как же? Ракета будет наводиться прямо на маячок.
– А-а, вот вы о чем, – Семен Ильич улыбнулся. – Что-нибудь придумаем. Да он и сидит неглубоко, под самой кожей.
Буксир «Комсомолец» ждал группу «гёзов» и Ракетчика в километре от Петрокрепости. Они «вышли на рыбалку» на двух надувнушках, встретились с буксиром, поднялись на борт. Капитан Гринев оказался высоким сухопарым мужчиной лет шестидесяти с иссеченным морщинами лицом. Он напоминал некий книжный, придуманный образ капитана. Вот только трубку не курил и не носил бородки. Зато буквально источал спокойную уверенность… «Комсомолец» взял курс на север.
Гринев сказал:
– Кают-компании на «Комсомольце», извините, нет. Пожалуйте в кубрик – там просторно и вполне цивильно.
Расположились в кубрике. Во главе стола – капитан Гринев, по правую руку сел Борис Витальевич. Вокруг устроились Иван, Зоран, Братишка и Дельфин – капитан второго ранга Нефедов. Познакомились. При этом Гринев назвал свое настоящее имя, фамилию, отчество. Иван подумал: вот еще одна проблема – люди не имеют ни малейшего представления о конспирации, а с ними придется работать…
Гринев развернул карту, приказал: держите края, – и начал:
– Район, где «смыло» груз… Иван перебил:
– Прошу прощения, товарищ капитан.
– Да?
– Насколько я знаю, Борис Витальевич объяснил вам, в чем цель нашей экспедиции.
– Да, конечно.
– Очень хорошо. А вы отдаете себе отчет, что, принимая участие в этом деле, вы становитесь террористом? Что в случае провала вы проведете остаток своих дней в тюрьме… Что ваши дети… у вас есть дети?
– У меня, молодой человек, уже и внуки есть.
– Понятно… Так вот: вы отдаете себе отчет, что ваши дети и внуки никогда не увидят своего отца и деда?
Гринев помолчал. Потом сказал:
– Как бы в пафос не удариться… Скажу так. Вот именно ради детей и внуков я на это иду. – Он очень спокойно это сказал. С большим внутренним достоинством. – Мне ведь уже шестьдесят второй годочек. Я старше этого, – Гринев постучал тупым концом карандаша по карте, – буксира… Боюсь ли тюрьмы? Да, на нары не хочется. Но страха нет. И чтобы стало совсем все понятно: мой отец покойный здесь, на Ладоге, воевал… Я ответил на ваш вопрос?
– Вполне, – ответил Иван. Он протянул руку над столом, капитан протянул свою. Иван спросил: – А как экипаж, Юрий Палыч?
– Весь экипаж состоит из одного человека – из Васьки… То есть, прошу прощения, из Василия Робертовича Забродина. С мореходки ко мне пришел мальчишкой. Двадцать три года рулевым у меня. За него ручаюсь.
– Понятно.
– Тогда к делу. Груз сбросили примерно вот здесь. Почему – примерно? Потому что специально не засекал. Ни к чему было. Мы вошли в пролив, легли в дрейф. Было это примерно в створе с маяком на мысу… Эх, знал бы, что так будет, взял бы точный пеленг.
«Комсомолец» вошел в широкий, около двенадцати километров, пролив между западным берегом и островом Кархусаари. Ветер с Ладоги развел здесь приличную волну – короткую и злую. Капитан «Комсомольца» сам встал к штурвалу. Он маневрировал на малом ходу, «ловил точку». После непродолжительного маневрирования в проливе Гринев заглушил двигатель. Стало тихо. Катер закачался на волне. Загремела якорная цепь. Капитан сказал:
– Где-то здесь. Не точно. Ошибка может составить плюс-минус три-четыре кабельтовых.[27]
Братишка посмотрел на дисплей эхолота, покачал головой, бросил:
– Почти полста метров.
Николай Нефедов тоже посмотрел, подмигнул и сказал:
– Ништо, Саня. Бывало и покруче.
Нефедов надел шерстяное белье – водичка на глубине в пятьдесят метров отнюдь не горячая, начал облачаться в сухой гидрокостюм. Черная неопреновая «кожа» плотно облепила тело. Братишка помог ему надеть на ноги ласты, а на грудь немецкий аппарат «Драгер». «Драгер» – аппарат замкнутого цикла. Он не дает пузырей, что особо важно для диверсантов. Но в данном случае важно было другое его качество. «Драгер» – комбинированный воздушно-кислородный аппарат, он позволяет длительное время работать даже на глубине в пятьдесят метров. Коля застегнул грузовой пояс, надел на руку компьютер, а в ножны на ноге вложил водолазный нож «Атак». Нож был трофейный. Нефедов добыл его в схватке с американским «тюленем» в норвежском фьорде. На пояс Николай повесил сумку – там был фонарь и стометровый линь с буйком. Нефедов еще раз проверил свое снаряжение, сказал:
– Ну, пойду…
Он перелез через борт, опустил маску и вставил в рот загубник. Спустя три секунды Нефедов ушел под воду. Иван предлагал организовать работу парой, но Дельфин сказал: если бы был второй «Драгер», я был бы за. Но его нет. А идти на глубину в полста метров с обычным аквалангом – заведомая глупость.
Братишка посмотрел на часы. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что им повезет.
Николай Нефедов стравил воздух из клапанов сухого гидрокостюма и уверенно пошел вниз. Он погружался по пологой спирали, автоматически выравнивая давление внутри маски. Вода была чистой, видимость сначала составляла порядка восьми метров, но с каждой минутой погружения становилось все темнее. Николай достиг дна, «повисел», регулируя дыхание. Потом включил фонарь, поставил буй и начал круговой поиск. Дно – камень, песок, водорослей немного.
27
КПВ не имеет режима одиночной стрельбы. То, что Пластилин стреляет одиночными, свидетельствует о хороших навыках стрельбы из КПВ.