До саммита оставалось почти четыре месяца.
На Невском судоремонтном заводе Гринев присмотрел подходящую самоходную баржу. Сказал:
– Ремонта, конечно, требует, но не шибко большого. Она из лихтера переделана в самоходку. Они, лихтера, крепкие… Сколько я их по Ладоге перетаскал!
Баржу купили. Тут же, на Невском заводе, поставили на ремонт. Завод простаивал, любому заказу здесь были рады. Интересы заказчика представлял Братишка. Консультантом у него был, конечно же, Гринев. Братишка вошел в образ, стал носить костюм и галстук и называть Гринева «мой эксперт».
Кроме вполне традиционного ремонта: провести профилактику двигателя и механизмов, подварить, подкрасить, – заказчик хотел провести частичную модернизацию самоходки. Среди предъявленных требований было усиление днища и установка в трюме наклонной направляющей на гидравлическом домкрате по представленным чертежам.
Главный инженер завода просмотрел чертежи, удивился и спросил:
– А что же это такое будет-то?
Не моргнув глазом, Братишка ответил, что на направляющую будет установлен погрузо-разгрузочный транспортер.
Главный инженер удивился еще сильнее. Желая помочь заказчику, он стал объяснять, что все это можно сделать по-другому – проще и технически элегантней. На это Братишка ответил:
– Не ваше, блин, дело – критиковать заказчика… Понятно?
– Позвольте. Я хочу сделать, как луч…
– А вас никто не спрашивает! Если вас что-то не устраивает, мы найдем другой завод.
– Но я…
Директор наступил под столом на ногу главному инженеру, тот мгновенно осекся. Директор сказал Братишке:
– Вы абсолютно правы, Александр Игоревич. Желание заказчика – закон. Давайте обсудим некоторые детали.
В процессе обсуждения директор и главный инженер убедились, что заказчик ничего не понимает в судостроении. Но амбициозен и готов вполне прилично заплатить. Директор спросил:
– Когда вы хотите получить свое судно?
– А сколько времени вам понадобится?
Директор посмотрел на календарь, прикинул что-то про себя.
– Где-то, я думаю, месяца четыре, – сказал он. Братишка тоже посмотрел на календарь.
– Нет, – сказал он. – Четыре месяца – это много.
Посудину мы должны получить не позднее конца сентября.
Директор сказал:
– Это потребует максимального напряжения сил всего коллектива.
– Ну так напрягитесь. За срочность выплатим премию в размере пятнадцать процентов.
Директор и главный инженер переглянулись. Срок, обозначенный клиентом, был вполне реальный, и лишний месяц директор зарядил «на всякий пожарный».
Уже на следующий день подписали договор, и баржа встала на ремонт.
Для Ракетчика сняли ангар площадью в двести пятьдесят квадратных метров в депрессивной промзоне у кольцевой. Когда-то здесь был автосервис, потом «Цветмет». Потом владельца «Цветмета» убили, и уже месяца два ангар простаивал. Главным достоинством ангара было его изолированное положение. На три четверти помещение было завалено черным ломом. Его купили вместе с ломом весьма недорого. Объекту присвоили наименование «Стапель». Иван прислал Борису Витальевичу трех помощников – они же охрана, – и Ракетчик рьяно взялся за дело. На «Стапель» завезли кровати, газовую плиту, продукты, воду, утварь… В течение пяти дней Борис Витальевич с помощниками вытаскивали из ангара металлолом. А когда завалы разобрали наполовину, открылось чудо – погрузчик «катерпиллер». Выкрашенный в темно-зеленый цвет, огромный, как слон, на мощных рубчатых колесах, погрузчик выглядел грозно, агрессивно. Скорее всего, «катерпиллер» был краденый. Потому его и завалили металлоломом… Эта неожиданная находка случилось как раз тогда, когда на «Стапель» приехали Иван и Зоран. Обычно угрюмый серб, увидев погрузчик, улыбнулся. Подошел и похлопал его по «морде». Сказал:
– Кэт!.. Кэт, модель девять-семь-два. Зверюга. Объем ковша пять с половиной кубов. Я на таком работал. Завалы разбирал… Он на ходу?
– А кто его знает? – отозвался Чингачгук. Серб мигом взлетел в кабину… и через пять секунд двигатель «катерпиллера» зарычал. Вспыхнули фары, начали пульсировать мигалки на кабине. За час Зоран вывез из ангара остатки хлама. Работал сноровисто, можно сказать – виртуозно. Разворачивал огромного зверя «на пятке»… Когда закончил, мужики сказали: спасибо, брат. Без тебя нам бы еще два дня мудохаться.
Впрочем, работы им и без того хватало. После того, как очистили ангар от лома, пришлось ремонтировать проводку, обустраивать жилой отсек и делать массу других дел.
Потом на «Стапель» привезли баллоны для газосварки, инструменты и, наконец, десятиметровый кусок трубы диаметром девятьсот двадцать миллиметров. Огромную трубу сгрузили с КАМАЗа, поставили на «стапель» – собранную из бревен и бруса подставку. Когда в «цех» приехали Иван и Зоран, Ракетчик ходил вокруг трубы, скептически посматривал на нее и усмехался. Иван спросил:
– Вам что-то не нравится, Борис Виталич?
– Да нет. Мне, напротив, все нравится. Просто, понимаете ли, Олег Петрович, я подумал: «в гараже, на колене»… Если бы еще год назад кто-нибудь сказал мне, что я из ржавой трубы буду делать изделие… Нет, не поверил бы!
Труба действительно была слегка ржавой, с неровно обрезанным и слегка смятым торцом, и поверить, что из этого может «вырасти» ракета, было весьма затруднительно. Иван подумал, что для того, чтобы превратить трубу в ракету или, выражаясь языком Ракетчика, в изделие, нужен талант великий. Возможно даже – гений.
– Теперь-то верите? – спросил Иван.
– Сам не понял, – Ракетчик развел руками и засмеялся. Потом сказал: – Собственно говоря, то, что мы сейчас делаем, действительно представляется невозможным… Оно стало возможным только в связи с наличием двигателя и поставленной задачей. Я имею в виду расстояние до цели. Если бы нам нужно было произвести выстрел на дальность хотя бы сто километров, то этой дуре, – Ракетчик постучал по трубе, – было бы не долететь… А на два километра мы и эту трубу зафигачим за милую душу.
Зоран похлопал по трубе ладонью, сказал:
– Рашен тьюб – наш ответ общечеловекам.
А Борис Витальевич сказал:
– Вы вот мне помощников дали – отличные ребята.
А где же мой коллега-то?
– Это кто? – не понял Иван.
– Да как же? Саша… Александр… Отчества, извините, не знаю. А фамилия у него, кажется, Братишко.
Ивану стало весело. Очень весело… Он подумал: действительно, коллеги – профессор, доктор технических наук, лауреат Государственной премии, и Саня Братишка, который «образование получал в Крестах». Вот оно как бывает. Иван сдержал улыбку. Сказал:
– Товарищ Братишко работает на другом направлении. Далеко отсюда.
«Товарищ Братишко» получил задание добыть тротил для боевой части изделия и убыл в родной город Сортавала, где были у него завязки.
– Жаль, – сказал Борис Витальевич, – очень жаль… Ну, увидите – привет от меня передавайте.
– Как только увижу – обязательно, – ответил Иван. – А когда увижу – не знаю.
Он знал, что увидит Братишку если не сегодня, так завтра, но не собирался говорить об этом Ракетчику и не думал передавать приветов. Каждый должен знать только то, что нужно. И ничего сверх того.
Ночь была душной. В распахнутое окно комнаты лился лунный свет. Иван, по-турецки поджав ноги, сидел на диване, смотрел на Лизу. В лунном свете ее тело казалось почти прозрачным.
– Что ты так смотришь? – спросила она.
– Ты очень красивая, Лиза.
– Брось ты! Обыкновенная.
Рамой нарезанный на полосы лунный свет лежал на полу.
– Ваня, – позвала Лиза. – А ты помнишь, ты щенка спас?
– Жильца-то? Конечно, помню… Как не помнить?
– А не знаешь, как он сейчас?
– Нет, не знаю. Последний раз я видел его утром того дня, когда все произошло. – Иван потянулся, взял со стола сигареты, закурил. – Думаю, по-прежнему живет на станции…
– Я бы хотела его проведать.
За окном тяжело, сонно шевелилась плотная августовская листва.