— И я очень рад тебя видеть, — хмыкнул Руслан.
— Садись, — чуть настойчивее повторил Октай.
Руслан сделал три шага, нащупал лакированную холодную спинку стула, сел.
— Как дела? — совершенно без интереса спросил хозяин кабинета. — Как работа?
— Да потихоньку. — Руслан сразу понял, что эти вопросы — дань какой-то традиции. Мол, сначала разговор на отвлеченные темы, а потом дела.
— Чай хочешь?
— Нет.
Октай перестал писать. Вероятно, ответ «нет» на самом-то деле не предполагался. Тоже часть ритуала?
— Тогда давай к делу. — Руслан услышал, что он аккуратно откладывает ручку, закрывает папку перед собой, поправляет ее. — Я хочу, чтобы ты женился.
— Здрасьте, блять, — выдохнул Руслан.
— Не ругайся, нехорошо.
— Мы не разговаривали лет двадцать пять, и ты с этого начинаешь встречу?! — вспыхнул Руслан. — С поучений и указаний?!
— Та-а-ак, — вздохнул Октай, — давай мы уладим этот вопрос до ужина.
— Ты вообще слышишь меня?
— Руслан, тебе тридцать лет. Веди себя как мужчина.
— То есть как ты?! Бросить жену и сына?!
— Успокойся. И голос не повышай.
— Ты с воспитанием лет на двадцать опоздал.
— Так, уймись. Ты чего хочешь?
Руслан растерялся. Что за вопрос вообще? Что за абсурдная ситуация? Хуже того, он понимал, что ведет себя как истеричный подросток, но поделать с этим ничего не мог.
— Какого-нибудь другого отца!
— Другого нет. Что еще?
— Ты серьезно?! Ты… Да ты нас кинул, а теперь…
— Никто вас не кидал, — перехватил инициативу Октай. — Вы в чем-то нуждались? Жили плохо?
— Какой мрак, — заключил Руслан. — Ты, наверное, вообще считаешь, что все в порядке?
— А что у тебя не в порядке? — Голос стал еще суше, резче, как будто серп не резал, а рубил колосья.
Руслан молча снял очки и открыл глаза. Уловил в привычной мути совсем размытый силуэт напротив. Вопросительно развел руки.
— И? — спокойно спросил Октай.
— Это можно было вылечить! Хирургически!
— Нет. Очень большой риск. Врачи давали девяносто процентов, что ты навсегда потеряешь зрение.
— И поэтому ты решил вообще отказаться от операции?!
— Нет. Не решил. Врачи сказали, что ситуация может улучшиться. Вероятность благоприятного исхода операции повышается к определенному возрасту. Если делать специальную гимнастику для глаз. У тебя был бы шанс процентов в тридцать.
— И что же пошло не так? — иронично протянул Руслан.
— Это не ко мне вопрос. Почему твоя мать не стала делать операцию в нужное время, я не знаю. Я к тому моменту уехал.
— Ей как-то не до того было!
— Плохо, — серьезно, но без какого бы то ни было сопереживания в голосе сказал Октай. — Это уже не исправить.
— Как у тебя все просто!
— А с чем ты не согласен? Можно что-то с твоими глазами сделать сейчас? Если да — делай операцию. Если нет — забудь о них.
Руслан медленно помотал головой, не зная, что ответить, и тупо повторил:
— Забудь о них…
— Хватит трагедию изображать. Ты уже давно привык жить без зрения. И смущать людей видом глаз тоже не брезгуешь.
— Как у тебя так выходит? Семью бросил ты, а козел я?
— Я не знаю, почему ты решил стать козлом. — Руслану показалось, что Октай усмехнулся. — Чего ты хочешь, а?
— Почему ты вообще нас бросил?
— Потому что мой отец велел мне вернуться домой и жениться.
Руслан попытался уловить хоть малейшую горечь в голосе Октая. Но нет, это лишь констатация факта.
— И зачем ты поехал?
— Потому что мне сказал отец. У тебя уши в порядке?
— Почему не взял нас?
— В качестве кого? — Теперь в голосе появилось искреннее удивление. — Тебе не кажется, что если бы я привез на свадьбу жену и ребенка, это было бы странно?
— Почему ты согласился? Ты не любил мать или как?
— Что значит «согласился»? У меня никто не спрашивал согласия. Нужен был наследник.
Руслан засмеялся неожиданно для самого себя.
— Ну прямо сказки Шахерезады! Наследники, кланы. В каком веке мы живем? Но если ты был наследником падишаха, то зачем тебя вообще отпустили в Россию?
— Я был не первым претендентом. Я вообще не хотел во всем этом участвовать.
— А потом в результате заговора ассасины убили принца и пришлось срочно готовить тебя к правлению? — снова рассмеялся Руслан.
— Ты хочешь говорить или поистерить? Если второе — сходи к психологу. — Голос Октая теперь стал хлестким, как пересушенный кожаный кнут. — Мой старший брат погиб в аварии. Поэтому мне пришлось взять на себя его ответственность.